Котир, или Война с дикой кошкой

Усевшись на сухую солому, Мартин принялся пить воду и жадно грызть черствый хлеб. Он уже начал было засыпать снова, когда наверху раздались крики и топот. Подтянувшись к дверной решетке, он прислушался к словам, которые эхо доносило в тишину камеры:

— Господин Зеленоглаз скончался!

— Госпожа Цармина, скорее! С вашим отцом беда! Слышались какие-то удары, лязг доспехов и стук захлопывающихся дверей.

Донеслось тоскливое завывание Цармины:

— Это убийство! Убийство! Моего отца погубили! Ясеневая Нога и Фортуната подхватили вопли Цармины:

— Убийство! Джиндживер отравил Вердогу!

Мартин не мог понять, что происходит наверху. Через минуту на лестнице раздались тяжелые шаги. Мартин подтянулся к решетке сбоку, и ему все было видно. По коридору маршировала толпа солдат под предводительством Цармины; среди них можно было различить Ясеневую Ногу и Фортунату. Когда они поравнялись с дверью камеры, Мартин на мгновение увидел мягкосердечного кота Джиндживера. На нем были цепи. Кровь текла по его голове из раны. На мгновение их глаза встретились, но Джиндживера тут же увлекла прочь волна разгневанных солдат.

— Убийца! Убийца! Смерть убийце!

Поле зрения Мартина было ограничено решеткой, и больше он не мог видеть их, но хорошо слышал все, что происходило. Дальше по коридору захлопнулась дверь камеры, ключ повернулся в замке. Голос Цармины перекрыл шум:

— Молчать! Я скажу, что теперь нужно сделать. Мой брат — убийца, но я не могу его карать. Он останется здесь взаперти, пока не доживет свой век. Для меня он умер. В стенах Котира я больше не желаю слышать его имени.

Мартин услышал, как Джиндживер пытался что-то сказать, но его голос немедленно заглушили Ясеневая Нога и Фортуната, которые принялись восклицать:

— Да здравствует королева Цармина! Да здравствует королева Цармина!

Солдаты во весь голос вторили им. Когда возвращавшаяся толпа поравнялась с камерой Мартина, он отошел от двери. Среди воплей он различил голос Цармины, говорившей Ясеневой Ноге:

— Прикажи принести октябрьского эля и ежевичного вина из кладовых. Следи, чтобы всего было вдоволь.

Заткнув уши, чтобы не слышать шума разгульного пира, Мартин лежал на соломе, чувствуя, как рукоять меча давит на грудь. Теперь последние его надежды улетучились.

5

Весенних блесток мишура
Сверкает без конца.
Идет Король Воров — ура! —
И слушает скворца.
Такой он молодец на вид,
Хоть орден выдавай,
Но если в гости забежит, —
Хозяин, не зевай!

Солнце искрилось на весело булькающей воде. Река всю зиму молча пролежала подо льдом. Подснежники, овеваемые теплым южным ветерком, любезно кивали крокусам. Весна царила повсюду.

Гонф возвращался домой после очередного удачного посещения Котира. Фляги, полные вина, болтались на его широком поясе. Он вприпрыжку пробирался по оживающему лесу и, опьянев от хмельного дыхания весны, распевал во весь голос:

Ку-ку тебе, сестричка! Кукуя без гнезда, Подкладывать яички Ты мастер хоть куда' Но я, понятно дураку, — Хитрей тебя! Ку-ку!

Кровь бездумно гуляла в жилах молодого Гонфа, бурля счастьем и кружа ему голову, так что он прошелся колесом. Он поминутно вытаскивал из-под короткого плаща тростниковую флейту и дудел на ней — просто от беспричинного счастья жить на белом свете! С ликующим воплем Гонф плюхнулся на заросшую травой кочку и замер. Вверху белые облачка плыли по нежно-голубому небу, подгоняемые ветром. Гонф принялся мечтать, каково было бы полежать на маленьком пушистом облачке и поноситься туда-сюда в залитом солнцем небе.

Двух ласок в доспехах Котира он заметил, когда бежать было уже поздно. Они стояли над ним — мрачные и готовые к действию.

Гонф улыбнулся, понимая, что булькающие фляги с вином не утаишь:

— Привет, товарищи…

Ласка, что была повыше, ткнула его древком копья:

— Пошевеливайся, вставай! Тебя в Котире ждут. Гонф весело подмигнул в ответ:

— В Котире? Да неужели?

— Вставай, вор. Теперь мы знаем, куда всю зиму исчезали сыр и ежевичное вино. Гонф медленно поднялся:

— Что вы, господа хорошие! Вы разве не знаете, что шеф-повар разрешил мне заимствовать из кладовой все, что мне захочется?

Большая ласка невесело засмеялась:

— Знаешь что, вор? Шеф-повар лично поклялся содрать с тебя шкуру ржавым ножом, а что останется, поджарить на ужин.

Гонф кивнул с видом ценителя:

— Хорошая мысль… Надеюсь, он оставит немного и для меня… ой!

Подгоняемый то одним, то другим копьем, он зашагал со стражниками в сторону Котира.

Бледный луч солнца протиснулся между железными прутьями узкого окна под потолком. Влага капала со стен камеры. Изредка до пленника доносилась с равнины негромкая трель жаворонка. Мартин знал, что на воле наступает весна. Он сильно исхудал, но в глазах по-прежнему сверкал гнев воина.