Котир, или война с дикой кошкой

Бен бросил торопливый взгляд на полоску бересты и швырнул ее в огонь. Едва Гуди сняла задвижку, дверь с силой толкнули. Солдаты, толпой ввалившиеся в комнату с зимнего холода, оттеснили ежиху в сторону. Они грубо пихались между собой. Командирами патруля оказались хорек Чернозуб и горностай Ломонос. Бен Колючка с облегчением вздохнул, когда они отвернулись от очага, где догорала полоска бересты.

— Ну, сонные иголки! Куда запрятали хлеб, сыр и октябрьский эль?

Бен с трудом сдерживал ненависть в голосе, отвечая насмехавшемуся над ним Чернозубу:

— Уже много лет я не пробовал сыра и октябрьского эля. Хлеб лежит на полке, но его едва хватит на нашу семью.

Ломонос сплюнул в огонь и протянул лапу к хлебу. Выставленные копья не дали Бену Колючке вмешаться.

Гуди положила лапу на спину мужа, стараясь успокоить его:

— Бен, пожалуйста, не дерись с ними.

Землялапа поддержал ее:

— Шршр, против копьев не попрешь, Бен.

Чернозуб обернулся к кроту, словно только что заметил его:

— А ты-то здесь что делаешь, слеподырь?

— Он пришел погреться у нашего огня, — сказал один из ежат, сбросивший мешковину. — Оставь его в покое!

Ломонос захохотал, сыпля с бороды крошки хлеба, который грыз прямо от целой буханки.

— Глянь-ка, Черный! Там их много! Под одеялом. На твоем месте я бы поостерегся.

Стоявшая рядом ласка откинула мешковину, открыв еще трех малышей.

Чернозуб оценивающе посмотрел на них:

— Гм, на вид они уже достаточно взрослые, чтобы работать.

Гуди Колючка свирепо ощетинилась:

— Оставь моих деток в покое! Они не сделали ничего плохого.

Чернозуб притворился, будто не замечает ее. Он выбил хлеб из лап Ломоноса, потом повернулся к одной из ласок и отдал приказ:

— Подбери хлеб, да тайком не грызть! Когда вернемся в гарнизон, сдашь в кладовую.

Махнув копьем, Чернозуб подал патрулю знак покинуть лачугу. Выходя, он обернулся и крикнул Бену и Гуди:

— Чтобы завтра эти четыре ежа вышли на работы! А иначе остаток зимы проведете в тепле и безопасности — в темнице Котира!

Землялапа приник к щелке в двери, наблюдая, как патруль удаляется в сторону Котира. Бен не терял времени: он принялся заворачивать малышей во все одеяла, какие были в доме.

— Да, это единственный выход! Терпеть больше нельзя. Сегодня вечером мы уходим. Ты права, милая, нам давно следовало уйти и жить в лесу вместе с остальными. Что скажешь, Землялапа?

Крот стоял, прижавшись к щели.

— Шрш, гля-ка, гля-ка!

Пока Бен пристраивался к щели рядом со своим другом, Гуди продолжала закутывать ежат в одеяла.

— Что там, Бен? Возвращаются?

— Нет, Гуди. Вот это да! Видал, как он этой ласке по носу врезал! Давай, парень, так их!

Ежонок Ферди, тот самый, который заступился за крота, вырвался от матери и потянул отца за лапу:

— По носу? Ласке? Кто? Что там происходит?

Бен пересказывал, что видел:

— Это мышонок, да большой, сильный. Они хотят схватить его… Так! Так! Ну, мышонок, пни его еще раз! Давай! Ха-ха-ха! Да где им справиться с таким мышонком! Он, должно быть, настоящий воин. Ух! Смотри, Чернозуба на обе лопатки уложил! Жалко, что они в его меч так вцепились. Клянусь иголками, иначе он бы спуску им не дал, даром что меч ржавый!

Ферди прыгал на месте:

— Дай посмотреть, я хочу глянуть!

Землялапа медленно отвернулся от двери:

— Не на что, ежик. Повалили его, связали. Шршр, жалость какая, много их слишком.

Бен ненадолго растерялся, но тут же хлопнул лапами:

— Сейчас и в дорогу, пока патруль этим бойцом занят. Теперь потащат его к кошке в замок. Надо уходить, пока путь открыт.

В пустой лачуге тихо догорал огонь, а путники, низко наклонив головы и прищурив слезящиеся на пронзительном ветру глаза, пробирались к лесным просторам Страны Цветущих Мхов. Землялапа шел последним, заметая следы на заснеженной земле.

2

Вор Гонф бесшумно, как и всякая мышь, крался по проходу, идущему из кладовой Котира. Этакий толстячок в зеленой куртке, затянутой широким поясом с пряжкой. Гонф был великий хитрец и проныра; великолепный актер, сочинитель баллад, певец, взломщик, да при этом еще и весельчак. Лесные жители обожали этого воришку. Гонф только скромно пожимал плечами и всех подряд называл "товарищ", подражая выдрам, вызывавшим у него восхищение.

Тихонько посмеиваясь, Гонф вынул из-за пояса небольшой кинжал и отрезал кусок от украденной им полуголовки сыра. Плечо ему оттягивала большая фляга бузинного вина, которую он тоже украл из кладовой. Гонф ел и пил, негромко напевая глубоким басом, когда его рот не был полон сыра и вина:

Своим визитом вас теперь
Почтил Король Воров
Скорее запирайте дверь
В кладовку на засов;
Но украду я все равно
Отличная еда!
Зовет бузинное вино
Наведаться сюда!

Заслышав звук тяжелых шагов, Гонф умолк. Стараясь слиться с темнотой, он притаился и не дышал. Две ласки в доспехах и с копьями прошагали мимо, увлеченные горячим спором.

— Знаешь, я не отвечаю за то, что ты из кладовой крадешь.

— Кто, я? Поосторожнее, приятель. Я не вор.