Котировка страсти, или Любовь в формате рыночных отношений

— Я-то понимаю. Поймет ли она? — Широко усмехнулся Борис.

— Разберемся. — Заверил Соболев.

— А она пропажи паспорта не заметила? — Уточнил Никольский.

Костя покачал головой.

— Нет. Может, думает, что с телефоном тогда потеряла, я не интересовался, чтобы не заострять внимание.

— Ясно. — Борис рассмеялся. — Ну, смотри. От выпивки, за здоровье «молодых», все равно не отвертишься. Такой повод… Ты — и женат. Кто бы мог подумать?

— Давай, потом, а? Мне сейчас не до мальчишников. — Отмахнулся Соболев. — Или, хочешь, я к тебе для компании, вместо меня, Фила отправлю? — Коварно предложил он. — Вместе попразднуете. Повеселитесь…

— Нет. Уволь. — Борис вскинул руки в наигранном ужасе. — Не хочу пить в компании твоего эконома. Не доверяю я ему.

— Ну, как знаешь. Тогда, жди официального праздника. — Развел руками Костя, продолжая посмеиваться. Хоть сам и оставался серьезен.

Так, разрядили немного обстановку. И все. Шутки-шутками, а они оба понимали, что дела с Картовым еще не закончены.

Что-то происходит. Определенно. Карина чувствовала это очень четко. Она умела замечать самые мелкие и незначительные детали, делать выводы по косвенным признакам.

Охрана. Ее было слишком много. Нет, парни не попадались на глаза. Их умно и четко организовали, и будь это единственным, она бы, наверное, и не заметила.

Шлепко суетился. И не нервничал, вроде бы, но уж очень старался. Можно списать это на все ту же боязнь разочаровать босса. Но он же и в прошлый раз старался. Но и на десятую часть не так сильно, как сегодня. Максим просто стелился перед нею. Даже когда пытался спорить или что-то посоветовать, это не звучало. Парень готов был соглашаться с чем угодно и интересоваться ее мнением о таких мелочах, вплоть до цвета туалетной бумаги, что создавалось ощущение, будто ее специально занимают какими-то делами.

Фил просто фонтанировал. Именно так. И это определение касалось всего. Он постоянно юморил, говорил на повышенных тонах и очень наглядно демонстрировал свою ориентацию, заставляя Максима прятаться за спину Карины.

Ладно, это ее развлекало, Карина не могла не признать. И все же.

Все же, что-то было не так.

Может, она придирается?

Если серьезно, Карина ни одного из них не смогла подловить на проколе. И все ее претензии можно было списать на пустые придирки. Но что-то ныло внутри. Мучило какое-то сосущее чувство, заставляющее ее то и дело оглядываться. Словно бы из-за угла коридора или кухни вдруг могло появиться что-то или кто-то ужасный.

Она знала, кого боялась. И так же хорошо понимала, что это маловероятно — увидеть Диму в коридорах дома Соболева. Но противный, липкий, предательский страх не слушал разумных доводов.

Она расслабилась. В какой-то момент позволила себя не ждать подвоха. И это было плохо.

Но было кое-что и похуже.

Ей очень хотелось к Косте. До безумия сильно. И это желание, так явно демонстрирующее, что она становится от него зависимой, пугало ее еще больше. Она трижды ловила себя на желании позвонить ему. И в самый последний момент отдергивала руку от телефона. Она не могла сосредоточиться на всех этих глупых и нелепых вопросах Максима. Да, какая ей разница, какого именно оттенка будут обои? Она, вообще, не подписывалась на этот ремонт, ее он заставил! Соболев.

Господи! Как же ей хотелось, чтобы он был сейчас здесь, рядом.

Карина не выдержала, послала Шлепко со всеми его вопросами куда подальше, заявив, что на сегодня обсуждение проекта отделки дома закончено. Со спокойной совестью съела целиком три шоколадных пирожных, которые только-только приготовил Фил, и скрылась от всей этой оравы в спальне.

Но и отдыхать ей не хотелось. Тревожность и страх нарастали, заставляя ее метаться из угла в угол, и сильно сжимать пальцы, оставляя на ладонях следы ногтей. Такое состояние не нравилось Карине. Она пыталась взять себя в руки. Пыталась успокоиться. Только выходило совсем плохо.

Каждый раз, подходя к окну, она замечала, что охранники обходят участок. Раньше они не делали этого так часто… Или это ей просто кажется из-за нервозности? Может, вновь виноваты скачки ее гормонального фона, «напоминающие» о том, что скоро следует посетить врача и еще на четыре года забыть, и о таких вот нервотрепках, и об угрозе появления нежелательных последствий ее «рабочей» деятельности?

Она не могла понять. Только и успокоить себя такими заверениями не получалось. Карине казалось, что она умеет чувствовать, когда ей грозит опасность. Научилась, выдрессировали за эти года. И потому не выходило отмахнуться от своих страхов, насколько беспочвенными те не казались бы.

Наконец, она не выдержала. Поддалась. Но все равно, не позволила себе позвонить Косте, как ни хотелось бы. Карина, все так же, как маленькая девочка, детство которой ей так и не позволили дожить, укрылась в гардеробе. С ногами забралась на одну из полок шкафа и уткнулась носом в рубашку Соболева, глубоко вдыхая его запах. Он об этом не узнает, а ей легче, все-таки.