Котовский

«Приказ по Южной группе войск Двенадцатой армии.

Действующая армия. 20 августа 1919 г.

Тяжелый, серьезный момент переживает рабоче-крестьянская Советская Украина. Ее, недавно освобожденную от цепей германского империализма, от помещичье-буржуазной гетманской диктатуры, снова рвут белые банды Деникина, Петлюры при активной помощи и руководстве англо-американо-французских капиталистов. Молодой Украинской Красной Армии, защитнице трудящихся масс, приходится выдерживать злобный натиск врагов, жаждущих нашей крови, нашего горя, нашего угнетения, и в героической борьбе мы временно отходим с юга Украины с тем, чтобы, собрав свои силы в единый мощный кулак, расшибить врага окончательно, очистить Украинскую землю.

Мы пойдем на соединение с нашими братьями под Киевом, красными братьями России. Южной группе предстоит совершить боевой переход походным порядком по местности, занятой бандами.

Реввоенсовет требует от всех проявления высшей дисциплинированности; дисциплинированная армия, исполняющая незамедлительно все приказы своих руководителей и начальников, легко выйдет из любого положения.

Всякое неисполнение в походе боевого приказа будет признаваться как предательство и дезертирство и должно караться на месте самими красноармейцами и командирами.

Вперед, бойцы, нам не страшны жертвы, не страшен враг, наше дело — дело рабоче-крестьянской Украины — должно победить.

Вперед, герои! К победе, орлы!

Реввоенсовет Южной группы Двенадцатой армии»

5

В штабе было двое. Котовский задумчиво смотрел в окно и слушал, как начальник штаба излагал свою точку зрения.

Штаб бригады помещался в вагоне. В нем было душно и никогда не выветривался табачный дым.

Из окон вагона можно было видеть перрон, деревья, железнодорожные склады и раскаленное добела небо.

Начальник штаба Каменский любил точность. И он со всей беспристрастностью, со всем хладнокровием обрисовывал создавшееся положение.

В приказе Реввоенсовета все сказано! Вкратце обстановка такова: в тылу белые, на флангах белые, а больше всего их впереди. Галичане, Симон Петлюра, Нестор Махно, атаманы Маруся, Добрый Вечер, Струк, Хмара, Тютюнник, Волынец, Заболотный и еще добрый десяток — все хотят гибели советских воинов, и особенно гибели Котовского, предвкушают, как будет болтаться на веревке этот здорово насоливший им красный командир. Теперь-то ему закрыты пути-дороги! Теперь он никуда не денется! И они кружат вокруг, как голодная волчья стая.

Начальник штаба говорил обстоятельно, обосновывал свои слова фактами, старался в то же время изложить покороче, и все-таки это было чересчур длинно, если учитывать температуру воздуха и отсутствие ветра.

— Все? — спросил наконец Котовский.

— В основном все.

— Выводы?

— Вывод один: положение безысходно тяжелое.

— И так много слов ради такой маленькой мысли?

— Гриша, но ведь положение действительно таково.

— Доказывать битый час, да еще в такую жару, что нам остается одно: ложись да помирай. Стоило трудиться! Безвыходных положений не бывает, Каменский! Бывают только трудные положения. Это возможно.

Котовский поглядел еще раз в окно.

— Как ты думаешь, сейчас не меньше сорока градусов в тени? Бери бумагу, пиши: «Приказ». Написал? «Боевая слава и героическое прошлое создали в составе бригады непоколебимую веру в нашу непобедимость» Точка. «Сейчас нам предстоит совершить смелый поход и еще раз беспощадно громить врага, превосходящего нас численностью, вооружением, но не силой» Точка. «Мы сильнее, и мы победим. Вперед! В наступление!»