Котовский

На столе поблескивали хорошенькие чашки с золотым ободком, стояли вазы, манили подрумяненной коркой домашние пироги… И женщины — те, кого приходилось встречать в другой обстановке, в штабе, — сегодня принарядились, и лица у них стали другие, и глаза помолодели…

— Любуетесь на своих орлов? — спросил Илья Илларионович, придвигаясь поближе к Котовскому.

В это время за столом декламировали. Оттуда слышалось:

Но близок, близок миг победы.
Ура! Мы ломим, гнутся шведы!..

Затем следовал Лермонтов, затем Маяковский — «Облако в штанах»… А в другой комнате уже кружились в вальсе…

— Как вы думаете, выдохлась международная буржуазия? Или еще будут бои? — спросил Илья Илларионович Котовского.

— Разве они успокоятся? Они и сейчас, наверное, готовят какую-нибудь новую каверзу.

— Затишье перед бурей! — сказал Ульрих, подойдя к столу, чтобы выпить глоток вина. И ласково спросил Котовского: — Товарищ комбриг, что загрустили?

— Да вот посмотрел на обильный стол и подумал: «Как-то в Бессарабии? Враги — по молдавской поговорке, — вероятно, „и золу забрали с очага“…»

— Как хорошо все сегодня! — приголубилась Машенька Ульрих к Ольге Петровне. — Эта вечеринка запомнится на всю жизнь!

Разошлись поздно, и, уже спускаясь по лестнице, Ульрих и Дубчак исполнили дуэт «Не шуми ты, рожь, спелым колосом». Но Макаренко посоветовал:

— Лучше сами вы не шумите. Неудобно, ведь все спят.

4

Когда Долгоруковы покинули свое имение Прохладное, оставляя позади зарево пожара, Гарри Петерсон после долгого раздумья сказал:

— Час назад этот дом стоил пятьдесят тысяч долларов. Сейчас это куча золы. Но если они сжигают, значит, не надеются навечно закрепить за собой? А? Как вы думаете, мама?..

Пламя не пощадило ничего. К утру на месте помещичьего дома торчали только закопченные печи да дымились головешки.

Потом и головни растащили на топливо, разобрали и печи. Остался лишь один кирпичный фундамент. Летом он оброс крапивой, на том месте, где была веранда, теперь разрослась бузина.

Настала зима, и все занесло снегом. Конюшни, баня и все остальные надворные постройки тоже давно исчезли. Уцелел флигель, в котором жила Мария, вышедшая замуж за бывшего садовника Долгоруковых. Немец-управляющий Рудольф был убит.

Но сами Долгоруковы не видели всего этого. Запомнилось им лишь зловещее зарево да черная ветреная ночь.

Дорога показалась им бесконечной, и все-таки они благополучно добрались до Варшавы.

Экипаж, в котором бежали из Прохладного княгиня Долгорукова, рассеянная Люси и сияющий Гарри, громыхал по предместью Варшавы, поднимая невероятную пыль. За экипажем следовали еще и еще упряжки-повозки с горничными, пуделями, лакеями, поварами, чемоданами…

Гарри заметно волновался, беспрестанно что-то высматривал. Дело в том, что здесь, в Варшаве, был приготовлен для Люси первый сюрприз особняк, который Гарри заранее приобрел через подчиненных своего оффиса в аристократическом квартале города и по сходной цене.

Эффект превзошел все ожидания. Княгиня была в умилении. Люси бросилась на шею супругу и расцеловала его.

— Очень мило, очень мило! — приговаривала княгиня, осматривая светлые, только что отделанные и только что обставленные комнаты. — На какой срок арендовано это прелестное помещение?

— Это — собственность Люси! — воскликнул Гарри, наслаждаясь моментом. — Особняк — маленький подарок моей женушке. Конечно, здесь нет таких красивых львов, как при входе во дворец наместника, возможно, что этот особняк уступает по красоте домам Кронеберга и Блиоха, но я выбрал лучшее, что можно было достать!

— Бог милосердный! Но зачем же приобретать дом в Варшаве, которую вы не собираетесь избрать постоянным местожительством? — нежно укоряла княгиня.

— Да, но некоторое время мы здесь задержимся.

— Мой мальчик, но нельзя же так швыряться деньгами! Ах, молодость, молодость!

Однако, говоря это, княгиня подумала, что впоследствии Гарри может продать этот дом и не остаться в убытке.

Так или иначе, но разместились они отлично, причем на каждом шагу выяснялось, что Гарри обо всем позаботился. Чего стоил один только будуар княгини! О, этот Гарри знал слабые струнки женщин! Княгиня была побеждена. Она оценила все. Какие зеркала! Какой туалетный столик! Какие гобелены! Какие музейные пудреницы и флаконы! Походила на бутоньерку вся застланная коврами, вся шелковая спальня супругов. Особенно был красив фонарь под потолком, бледно-розовый, с силуэтами черных драконов.

Когда осматривали залы, Гарри подвел княгиню к окну и отдернул тяжелую гардину: