Котовский

— Вы знаете, друзья, в доках Лондона были случаи, когда рабочие отказывались грузить боеприпасы, предназначенные для Польши. Железнодорожники в Эрфурте загнали в тупик эшелон с французскими солдатами, направлявшимися на польский фронт. Итальянские рабочие не дали погрузить уголь во врангелевский пароход. А в Ломбардии двадцать дней задерживали поезд с военным грузом, отправлявшийся в Варшаву… Да-а. А тут — какой позор! — с барабанным боем шагать по нашей земле, грабить, жечь… Нет, не покроет себя славой Пилсудский, будь он хоть трижды из дворянского рода герба «Стрела»! Кол осиновый, а не стрелу — вот какой «герб» уготовила ему история. Свой же народ его проклянет. А мы… Мне, товарищи, под пятьдесят, но я буду не позади, а впереди бойцов, идущих в атаку!

Внимательно слушали командиры бригады, взволнованно слушал и Котовский.

— Радуемся такому пополнению, — сказал он. — А то одно время у нас в дивизии была острая нехватка в политработниках. Что греха таить, были и панические настроения. Один полк однажды бросился отступать без всякой к тому надобности. А в другом полку командир батареи бросил позиции. Следовало расстрелять за такие вещи, но он успел перебежать на сторону врага. Ну, у нас в кавбригаде таких случаев не бывает, сами увидите, когда обживетесь.

— Я знаю, — сказал один из приезжих. — Уж как добивался, чтобы попасть именно в бригаду Котовского!

— Обстановку представляете, конечно? — спросил Котовский. — Поляки действуют двумя группами — Киевской и Одесской. По данным разведки, у Пилсудского в шести его армиях около ста пятидесяти тысяч. Это, конечно, значительно больше, чем у нас, да и вооружения им наслано немало постарались союзнички. Перед нами поставлена задача — продержаться до прихода Первой Конной… — Котовский окинул всех быстрым взглядом: — Ну, коли поставлена, значит, и надо продержаться, а как же иначе, товарищи? Двадцать пятого апреля поляки начали наступление, хотели отрезать Юго-Западный фронт, чтобы нам не могли послать с севера свежие силы. Тут у них явный просчет: Первая-то Конная идет не с севера, а с юга. Весной к нам прибыла с Урала Башкирская кавбригада под командованием Муртазина тоже не с севера! Не знаю, как не сообразил этого Пилсудский.

— Да, но Житомир-то они взяли? И Казатин, и Киев тоже? — напомнил губкомовец, и стиснул зубы, и нахмурился, и отвернулся, чтобы не показать горестный взор.

— Плохо Алеше, да бывает и плоше, — отозвался комиссар Жестоканов. Взяли, конечно, взяли, это что и говорить. Только как взяли, так и отдадут. Вы знаете, каковы потери противника, судя по сводке, перехваченной нами? Около четырнадцати тысяч! Чувствительно? А чего они достигли?

В штабе собрались командиры полков, политработники, и все с интересом слушали рассказы приезжих о Девятом съезде партии, о том, что на съезде разрабатывался единый хозяйственный план страны, что Владимир Ильич выдвинул вопрос об электрификации народного хозяйства.

— Электрификации! — воскликнул Макаренко. — Значит, несмотря ни на что, мирные дни близятся!

— Хорошая вещь — электрификация! — говорил Няга. — Ведь если электрификация — значит, много электричества? Я правильно понимаю?

Весело смеются в ответ на это замечание:

— Правильно, Няга! Много электричества! В каждой избе электричество! И чтобы электропоезда! И чтобы пахать электричеством!

В это время пришли разведчики. Последнее сообщение: галичане перекинулись на сторону поляков, создав тем самым опасность прорыва фронта.

— Я давно обратил внимание, — с досадой сказал Котовский, — что галичане занимают один за другим важные стратегические пункты. Оказывается, давно они что-то затевали! А ведь я об этом сигнализировал штабу дивизии.

— Значит, предстоит нам сегодня горячее дельце? Да? — спросил Ульрих.

— Уж мы проучим их! — ответил Котовский.

В тот же день, используя любимый свой прием — внезапность нападения, — Котовский ворвался в Жмеринку. Чтобы у мятежников создалось впечатление, что на них обрушились невесть какие силы, котовцы мчались по всем улицам и переулкам городишка, поднимая пальбу и взбивая облака пыли. Галичане были ошеломлены. Не дав им опомниться, Котовский захватил штаб галичан в полном составе.

— Надо было видеть эти кислые мины штабистов! — рассказывал Ульрих, заливаясь смехом. — Им показалось в первый момент, что это зрительная галлюцинация. Но, увы, это был подлинный, настоящий Котовский, и он предложил им сдать оружие и закончить на этом свою не блестящую карьеру!

5

Первая Конная двигалась. Копыта взбивали пыль на проселочных дорогах, и долго висела она желтым облаком над ложбинами, вербами, над прозрачными, чистыми прудами.

Вороные, саврасые, с черной гривой и черным ремнем по хребту, серые в яблоках, в крапинах, или, как говорят, в горчице, — кони всех мастей и возрастов двигались в строю через цветущие степи, через нарядную, ласковую Украину.