Котовский

В это время полицейские и агент сыскного отделения уже производили обыск в комнате, в которой он жил. Прежде всего они наткнулись на большую корзину с огромными камнями, заменявшими Котовскому гири во время его ежедневных упражнений. На полке лежала стопка брошюр по гимнастике, стояло несколько флаконов одеколона. Это было единственное, что всегда любил запасать при поездках в город «управляющий Ромашкан». Из кармана пальто был изъят револьвер системы браунинг с одним патроном в стволе.

…Котовский, раздумывая над тем, как ему поступить дальше, ехал обратно и вдруг заметил облачко пыли. Приглядевшись, он; увидел группу всадников. Надо свернуть в сторону, а то он встретится с ними. Но поздно. Его заметили. Началась погоня.

Конь, сделавший за день большой пробег, выбился из сил. Вначале Котовский сбросил седло, а потом слез с коня, хлестнул его и отпустил. Через несколько минут полицейские увидели взмыленного коня без всадника.

Теперь Котовский слышал не только конский топот, но и шум приближающегося автомобиля. Он бросился в посевы, стараясь отползти как можно дальше от дороги. Он полз, царапая лицо о репейник. Потом он плотно припал к земле. Он держал руку в кармане, — пусть, если найдут его, подумают, что он достает револьвер.

Автомобиль остановился. Славинский, Хаджи-Коли и пристав Гембарский с винтовками в руках побежали впереди полицейских и людей из соседних имений, вызванных на поиски. Началась облава.

Котовский затаил дыхание. Все ближе и ближе шуршат шаги, Совсем близко. Полицмейстер Славинский крикнул ему: «Руки вверх!», но он так и остался лежать, не вынимая руки из кармана. Славинский решил, что Котовский будет сопротивляться, и выстрелил в него из винтовки. Вслед за первым раздался второй: выстрел. Это старался Хаджи-Коли.

Со всех сторон к Котовскому с наведенными на него револьверами приближались полицейские. Пуля попала ему в грудь к прошла навылет. По рубашке текла кровь.

Исправник Хаджи-Коли, первым приблизившись к раненому, наклонился над ним и торжествующе произнес:

— Ну что, беглый каторжник, погулял на воле? Давно не виделись.

Полицейские начали обыскивать Котовского. Они не могли поверить, что он оказался без оружия. Полицмейстер Славинский достал из кармана наручники и надел их ему на руки.

Полицейские потащили раненого к машине. Из-за острой боли в груди он не мог ни сопротивляться, ни кричать. Как ценную добычу, везли Котовского в Кишинев. Начался проливной дождь. Вода струилась по лицу Котовского. Он открыл рот. Ему хотелось пить, и он глотал дождевые капли.

Глава восьмая СМЕРТНЫЙ ПРИГОВОР

Утром машина прибыла в Кишинев. Котовский без посторонней помощи вышел из автомобиля. На руках его гремели новые, специально сделанные для него, браслеты-наручники. Ноги были связаны веревкой. Его запыленный костюм защитного цвета был весь в крови.

Полицейские, обступившие Котовского, не узнавали его. Он так изменился за последнее время, что мало был похож на свои фотографии, расклеенные по всей Бессарабии. Он напоминал путешественника, исходившего много сотен верст пешком. Его загорелое, утомленное лицо было окаймлено бородкой. Боль не позволяла Котовскому поправить свою темно-оливковую шляпу, сползавшую ему на лоб. Он стоял, чуть пошатываясь.

Котовского отвели в приготовленную для него камеру. Он попросил воды и залпом выпил несколько стаканов. Его начал осматривать тюремный врач Лурий. Рана была сквозной. Врач установил, что если бы пуля попала чуточку ниже, он был бы убит наповал.

— А помните, доктор, как вы меня лечили лет десять тому назад? — спросил Котовский врача. Тот не сразу узнал своего старого пациента.

— Где же это вы успели так полысеть? — все спрашивал он Котовского.

В этот день Котовскому не давали покоя. В одиннадцать часов утра судебный следователь по важнейшим делам, в присутствии чинов прокурорского надзора, начал его допрашивать.

Котовский отказался назвать имена участников своей дружины. Зато подробно рассказал о том, как он служил у Стоматова.

Котовского вывели во двор полицейского управления, где его начал снимать фотограф сыскного отделения. Котовский держался непринужденно. Он даже шутил, напоминая собравшимся полицейским, где и когда он недавно встречался с ними, а они и не догадывались, что перед ними был он, Котовский. Тут же по двору расхаживали полицмейстер Славинский и исправник Хаджи-Коли.

В тюрьму Котовского повели пешком. Он шел без шляпы, посредине мостовой, окруженный верховыми стражниками и цепью полицейских.

Весть о том, что Котовского ведут в тюрьму, облетела город. В тот же день во всех газетах Российской империи была напечатана телеграмма Российского Телеграфного Агентства:

«Кишинев. 25 июня арестован беглый каторжник Григорий Котовский, много лет терроризировавший Бессарабию. За поимку его полиции выдано пять тысяч рублей».

Улицы, по которым вели Котовского, были запружены народом. Тысячи людей сопровождали его по дороге в кишиневский тюремный замок.

Снова раскрылись и захлопнулись знакомые железные ворота.