Котовский (Книга 1, Человек-легенда)

- Интересно, куда девались дожди? Наверное, все были израсходованы еще прошлой осенью.

Котовский тоже всегда в прекрасном настроении. Даже тогда, когда у него такого настроения нет. Он должен поддерживать дух бойцов. На него смотрят как на барометр. Бодрое, уверенное лицо у командира - значит, не так уж плохо, значит, нечего и унывать.

- Нам трудно, - говорил Котовский, - нас замучила засуха, извели сухие ветры, нам осточертели тучи песку. Но погода-то одна, что для нас, то и для противника. Значит, и его печет? И ему песком забивает уши, горло, глаза, как и нам? Вперед, друзья! Мы-то перенесем, мы крепкие, и у нас выбора нет. А вражина-то мучится, и, значит, жара нам в помощь служит, жара за нас, товарищи, против врага!

- Это верно, - соглашаются бойцы, вытирая пот, увязая в горячем песке, снимая облупившуюся кожу со лба, - в полдень они редко нападают, все больше вечерком, по холодку. Нежные, собаки!

8

Шли упорные бои с петлюровцами под живописной деревушкой Ольшанкой.

- Встали мы им поперек горла, - говорил утром Арсентий Бобышев, чубастый Арсентий, с такими светлыми, детскими, ясными глазами, Арсентий, пришедший в бригаду из Аккермана и вместе со всеми бойцами так искренне, по-настоящему полюбивший командира. - Уж так-то мы им не нравимся, этим дядькам в синих жупанах и смушковых шапках... Жарко им, поди, в смушковых шапках, а ничего не поделаешь - мода! И очень им обидно, что мы сильнее.

Арсентий Бобышев смеялся. Он вправду был силач, под стать командиру. Простецкий парень, сам своей силы не сознавал. И все мечтал, как кончится война, приехать домой, купить гармошку-двухрядку и научиться на ней играть...

- Уж так мне охота научиться! Обязательно научусь, - твердил он.

В тот же день он был убит в бою... И надо же было, угораздила пуля ему в сердце! Один только он и погиб, и еще были убиты две лошади.

За товарища, за простецкого парня Арсентия, бойцы отомстили как могли. Гнали петлюровцев до самой опушки леса и крошили. Довольствие было неважное, переходы тяжелые, но голову не вешали - слезами горю не поможешь.

Отогнали петлюровцев - значит, шабаш! Настала тишина, короткая передышка. Легли - кто где - в тени ли дерева или возле забора, в холодке. День выдался жаркий, гимнастерки были мокрые на спине, и сейчас приятно обвевало ветерком в тени и холодило спину.

Об убитых, о смерти не принято было долго говорить. Конечно, жалели Арсентия, но что же делать? На то война! Так и не пришлось Арсентию научиться играть на двухрядке!..

Бойцы, отдыхая, подсчитывали свой "расход и приход" в результате боя, то есть сколько истрачено патронов в бою и какими трофеями удалось восполнить свое боевое хозяйство.

Постоянно двигаясь, постоянно оказываясь в самых неожиданных местах, то преследуя противника, то ловко уклоняясь от массированного удара и обманывая врага (это был любимый маневр Котовского), бригада всегда оказывалась далеко от тыла, от штабов и обозов. Да и то сказать: много ли могла дать фронту республика, которая сама перебивалась на осьмушке хлеба, сама подсчитывала каждый патрон! Котовцы привыкли сами заботиться о пополнении запасов. Убит в бою петлюровец - значит, во-первых, одним вражиной меньше, во-вторых, глядишь, патронами запасешься, а то и гранату добудешь, револьвер заведешь: ведь о гайдамаках-то все буржуазные страны заботятся, у них всегда полный патронташ. Вот и хорошо получается.

Солнце пекло. Бойцы отдыхали в тени.

Вдруг появился сам комбриг со взводом кавалерии. Соскочив с коней, они тоже подошли поближе к деревьям, в благодатную тень.

- А ну-ка, кто тут грамотен? - спросил Котовский, обращаясь к конникам. - Напишите донесение в штаб бригады для передачи в дивизию.

- Донесение? - переспросил один кавалерист, наморщив лоб.

- Ну да. Оперсводку. Побыстрее, ребятки. Вот по этим данным, протянул Котовский листок бумаги. - Надо дивизию в курсе держать.

- Давай, Матвей! - подталкивали друг дружку кавалеристы. - И ты, Иван. Письма-то жене во как пишешь!

Лица у всех были озабоченные. Выделили троих, те уселись под забором, вытащили бумагу и стали составлять...

А комбриг тем временем беседовал с бойцами, они вспоминали подробности боя.

- Сначала-то, - говорил Котовский, - они лихо навалились.

- Спервоначала-то крепко нажали, - соглашался стоявший рядом с Котовским кавалерист, немолодой уже, здоровенный дядя. - А потом мы им настроение попортили.

- Пришлось добродиям драпать! - засмеялся Котовский. - Трудно им удержаться, недаром они прозвали нас "дикой дивизией".

- А то и армия! Говорят, у Котовского целая армия. Я сам сколько раз от пленных слыхал.

- У страха глаза велики, - подтвердил Котовский.

Что нравилось бойцам в командире - это простота его в обращении с людьми. Был он со всеми одинаков. Для него не существовало более уважаемых и менее уважаемых, более ответственных и менее ответственных. Со всеми он был прост, строг, требователен. И ко всем удивительно внимателен, бережлив. Сразу заметит перемену, сразу увидит, если человек расстроен. Не отмахнется, не отмолчится.

- Что случилось? Выкладывай.