Котовский (Книга 1, Человек-легенда)

Арбузы грузят так: встают вереницей от складских помещений до кромки воды, до самого борта баржи. И вот начинают перелетать из рук в руки, от одного к другому круглые полосатые астраханские арбузы, и вскоре образуется непрерывный поток. Только успевай записывай бойкий приказчик с карандашом за ухом!

Красавица Волга широко раскинулась, и поигрывала волной, и пестрела серебряной рябью. Грузчики - народ плечистый, Котовскому под стать. И песни у них хорошие. И махорка крепкая. Но почему Котовскому все снится Днестр? Или Оргеевская дорога? Почему, шатаясь вдоль по Волге, по Жигулям, напевает он совсем другое?

Лист зеленый, куст терновый,

Правды нет у нас в Молдове...

Тоскует по Молдове Котовский. Смотрит, как по Волге плывут груженные лесом, красивые, как лебеди, беляны, а думает, что это извилистый Прут.

Не выдержал - весна доняла, запахи расцветающих деревьев - вернулся в Бессарабию. Снял номер в самой фешенебельной гостинице в Кишиневе, пошел в театр, заказал в ресторане солянку по-московски, свиную отбивную и бутылку "Массандры".

В тот же вечер установил связи со своими друзьями, пожалел, что нет рядом умницы Миши Романова, известил через верных людей Леонтия.

И вот опять появился отряд мстителей.

- Не останавливаться ни перед какими средствами! - кричал, побагровев, полицмейстер, когда услышал о появлении Котовского. - Не есть и не спать, пока не будет пойман преступник! Что же это такое наконец? Империя мы или не империя?!

Кажется, именно к этому времени относится апоплексический удар, или в просторечии "кондрашка", хватившая достопочтенного Вартана Артемьевича Киркорова. Когда его ближайший приятель с улыбочкой сообщил, что, дескать, "из дальних странствий возвратясь" и как еще там говорится, ну, словом, пожаловал в Кишинев небезызвестный Котовский, так что "готовьте, любезнейший, денежки". Вартан Артемьевич посмотрел на шутника и тихо спросил:

- Вы это что, милостивый государь, вы это серьезно? Или так? Ради неуместного зубоскальства?

- Разумеется, серьезно. Лично сам присутствовал при разговоре господина полицмейстера с представителями жандармерии. Веселенький разговор, доложу я вам!

Вартан Артемьевич молча постоял, пошатнулся, ему подставили кресло. Вечером он даже как бы и отошел. Даже играл в карты и ужинал... А ночью хлоп - отнялась правая половина. Хотел что-то сказать, о чем-то распорядиться... Какое! Теперь он тряс головой и мычал. Наследники Киркорова допрашивали врачей, долго ли продлится такое состояние, наступит ли наконец финал, и кормили беспомощного миллионера с ложечки.

Понаехали в Кишинев сыщики. Стали делать облавы, засады по дорогам устраивать, а налеты еще участились.

Во время одной из облав, когда полицейские весь город прочесывали, один из сыщиков застал Котовского в ресторане, когда тот с большим аппетитом поужинал и теперь пил чай с лимоном, рассеянно поглядывая по сторонам.

Сыщик разлетелся к Котовскому:

- Предъявите ваш паспорт.

Котовский даже глазом не моргнул. Кончил размешивать сахар в стакане, вынул ложечку и только после этого с оскорбленным достоинством спросил подошедшего:

- Бог с вами, голубчик! За кого вы меня принимаете?

И что же? Сыщик смутился, сказал: "Пардон", - и на цыпочках удалился. Понял, что переусердствовал и обеспокоил некую важную персону. Вынул незаметно фотокарточку Котовского, сличил - не то обличье. Недаром потрудился Григорий Иванович над гримировкой!

А важный барин постучал ложечкой, подозвал официанта и сказал ему ласково, как говорят только одним официантам:

- Попрошу тебя, голубчик: два бутерброда с сыром. И быстренько! Да смотри, чтобы свежие были и обязательно со слезой!

- У нас все со слезой! Не извольте беспокоиться! - ответил тощий зализанный официант. - У нас без слезы не бывает!

Но вот и с бутербродами управился. И сколько же можно слушать рыдания скрипки, нестройные голоса подвыпивших гуляк?

Эх, загулял, загу-лял, загу-лял

Парни-шка ма-ладой да мала-дой...

В красной рубашоночке,

Скажи мне, кто такой!..

- Сколько с меня?

- Сию минуту!

Вот входит в зал мой милый,

Растрепаны усы.

Берет он черну шляпу

И смотрит на часы...

Это уже певичка вышла на крохотную эстраду, сверкая фальшивыми драгоценностями:

Смотри, смотри, мой милый,

Смотри, который час!

Наверь-но... наверь-но...

Разлучат скоро нас!..

Вышел на улицу - чудесный вечер. Но эти переодетые городовые, эти шустрые молодые люди, заглядывающие в лица прохожих...

"Кажется, облава не кончилась", - подумал с тревогой Котовский.

Ему встретились подозрительные люди - штатские, но с военной выправкой. Котовский без колебаний шагнул на ступеньки собора, снял котелок, мелко перекрестился и вошел в открытые двери.

Шло богослужение, гудел дьякон, на клиросе церковные певчие следили за палочкой регента и, скучая, щипали друг друга и фыркали в кулак. Котовский протискался вперед и стал разглядывать стоявшую впереди барыню, рыжую, тощую, истово молившуюся, по-видимому, наделавшую много грехов.

И вдруг совсем рядом, справа, он увидел не кого-нибудь, а пристава второго участка Хаджи-Коли, того самого, что арестовал его на Гончарной.