Котовский. Книга 2. Эстафета жизни

Сначала, как сообщал Гуков, дело у них не ладилось. Криворучко фырчал, брыкался, жаловался на генералов, которые важничают на высших академических курсах, на ВАКе, как они в практике именовались. Однако с таким человеком, как Владимир Матвеевич, трудно было не поладить. У него был удивительно мягкий характер и достаточно обширные знания по военным вопросам. Когда Криворучко жаловался на преподавательский состав, Гуков принимался рассказывать про свою учебу:

— То ли еще, Коленька, было в наши времена! Помню, тактику у нас преподавал толстый краснощекий генерал Кублицкий Петр Софронович, царство ему небесное. Он читал лекции сидя, нужные места на карте показывал ногой. Наполеоновские войны читал сахарозаводчик Баскаков. Не знаю, как у него обстояло с сахаром, а наполеоновские войны ему были явно ни к чему. А еще был генерал Макшеев. Не Макшеев, а горе луковое! Читал он военную администрацию европейских армий. Мухи дохли на его лекциях! А сам глухой, принимал доклады слушателей через рупор. Представляете такую картинку?

Криворучко вздыхал и ничего не отвечал. Однако слушал с интересом.

— Да-с, Николай Николаевич!.. Теперь что? Благодать! Бывало, как заведет полковник Золотарев свою волынку, начнет перечислять речушки мелкие, речушки покрупнее, ручьи и болота в пограничной полосе с Германией и Австро-Венгрией… Силы небесные! Тощища! А вынесли? Все вынесли! Он военную статистику читал. Вообще же главная беда той, старой, царского времени Академии генерального штаба в том, что зачастую мы слепо принимали принципы германской доктрины… «Успех, достигаемый силой, есть высший критерий справедливости»! Сколько лет прошло, а помню! Это вот и есть одна из установок германского генерального штаба. Но при всех недостатках и старая академия закладывала какие-то основы. Во всяком случае, следует изучать все, что было разработано русской военной мыслью… А сейчас и время такое — только учиться! Нет, Николай Николаевич, вам унывать и отчаиваться никак нельзя! Давайте вместе разберемся, если что вам кажется непонятным. Нуте-ка, покажите, какая у вас задача?

Криворучко еще раз вздыхал, и занятия начинались.

Зимой Владимир Матвеевич приехал в Умань отчитываться. Прежде всего извлек из старомодного, с какими-то медными застежками чемодана два свертка.

— Это, Ольга Петровна, вам. Московские гостинцы.

Ольга Петровна развернула пакет, поворчала, зачем так тратиться, но от коробки шоколадных конфет и флакона духов «Ideal Reve» была в восторге.

— А это ваше, Григорий Иванович. Часть вновь полученных из ВАКа программ, а также работа товарища Криворучко по обороне: соображения комдива седьмой стрелковой дивизии по обороне позиции на фронте Юраши Рацево и приказ седьмой стрелковой дивизии. Работа выполнена при моем участии, но и он попотел, бедняга.

Котовский потащил Владимира Матвеевича к себе в кабинет и тут же стал разглядывать материалы.

— Как я уже писал вам, задача по обороне будет решаться продолжительное время, причем каждый слушатель ВАКа должен пройти роли комкора три, комдива семь — правофланговая дивизия на участке корпуса, командира правофлангового полка седьмой дивизии, командира одного из батальонов этого полка и в конце концов командира одной из рот.

— Ясно!

— При этом необходимо детально изобразить на участке батальона и роты решительно все части до отдельных постов включительно. Представляете?

Владимир Матвеевич смаковал все эти перечисления. Он постепенно выкладывал из свертка материалы, с таким трудом добытые в ВАКе, при этом хитро подмигивал и хихикал:

— Вот, видите? Карта-одноверстка Юраши — Сокола и план северной части этого участка в масштабе сто сажен в дюйме в горизонталях. Представляете? И карта, и план — секретные, еле выпросил для вас под личную расписку. А как без них обходиться — подумали бы они!

— Спасибо! Это я сразу же под замок.

— Как я писал, первый семинарий закончился обслуживанием того размещения тыла тридцать первой стрелковой дивизии, какое я вам прислал с нарочным.

— Как же, как же, получил! Прорабатываю.

— Криворучко говорит, что руководитель признал его размещение вполне отвечающим данной обстановке. Вообще Криворучко не узнать. Стал относиться к нашим занятиям с несомненным интересом.

— Стреляться больше не собирается?

— Не скрою, трудновато ему приходится. На езду много времени уходит. А вообще — молодец.

Гуков деликатно, исподволь указал Григорию Ивановичу, какими источниками следует пользоваться для работы.

— Заочникам куда сложнее! Вот даже и книги, ведь не все вы найдете в Умани. Напишите, пришлю из Москвы. А еще лучше — сделаю выборки самого главного.

Помолчал-помолчал и добавил:

— Удивительный вы человек. Такую нагрузку, как у вас, не всякий выдержит.

Котовский побарабанил пальцами по письменному столу, видимо придумывая, как перевести разговор на другое: он не любил, когда его хвалили.

— Сына хотите посмотреть?

— Ого! Не все удостаиваются такой чести!