Котовский. Книга 2. Эстафета жизни

— Не думайте, что Ольга Петровна рассердилась бы. Нет. Такие письма получать… боже милостивый! Да это превеликое счастье.

И вот остался Марков один. И пачку писем в руке держит. Какой заостренный и твердый почерк! Строчки загибаются кверху. Строчки неровные и быстрые, как весенние ручьи. Может быть, и писал-то письма в перерыве между двумя боями, где-нибудь примостившись и положив листок на полевой сумке на коленях…

«Милая, дорогая, желанная Лелечка!..»

Марков прочел эту строчку и остановился. Читать или не читать? Завещание? Вероятно, в свое время показали письма и Оксане? И значит, было на то разрешение Ольги Петровны, как выражение наивысшего доверия и расположения?

«Каждый раз, когда приходит летучка „оттуда“, где ты, моя родная, ненаглядная, — душа моя переживает какой-то удивительно сложный и сильный по остроте момент…»

Теперь Марков уже не в силах был остановиться и прочитывал строку за строкой, листок за листком, захваченный этим бурным порывом, этой силой переживаний.

«Каждый раз хочу послать тебе на бумаге все, что у меня в душе, мое чувство… Эх! Да разве вместит весь мир мою любовь?..»

Марков взволнованно думал:

«Да, это он, Котовский! Человек решительных действий и больших чувств! Таким, и только таким, я всегда и знал его. И поразительно: ни в одном письме ни слова, ни намека на то обстоятельство, что он ежеминутно подвергается смертельной опасности…»

Вот дата на одном из писем: 28 марта 1920 года. Марков наморщил лоб. «Март двадцатого года? Что происходило в марте двадцатого года? Одесса была нами взята в феврале, тогда же взяты Тирасполь и Маяки… Когда мы оказались на переформировании в городе Ананьеве? В конце февраля. Все ясно! Это письмо было написано в те дни, когда у бригады произошли первые стычки с белополяками в районе Комаровцев!»

Марков держал в руках пачку писем, письма были тем звеном, которого не хватало, чтобы представить весь облик Котовского.

Вошла Елизавета Петровна.

— Прочитали? Ольга правильно говорит, что у него была красивая душа. Несмотря на тяжелую молодость, на пережитое в тюрьмах, он остался чист и благороден. Да, это ее подлинные слова, и как они справедливы! Я-то видела их изо дня в день. И тоже могу сказать, что Григорий Иванович умел любить, умел и ненавидеть. Прекрасный человек. Ольге выпало большое счастье, что она встретила его.

Марков удивленно слушал: оказывается, Елизавета Петровна вовсе не так молчалива! Смотрите, с каким жаром она говорит! Марков в раздумье держал в руке письмо. Взгляд его остановился на заключительных строчках:

«…Это счастье — ты и моя любовь к тебе. Будь здорова, мое дивное чудесное счастье, моя мечта! Твой, весь только твой Гриша».

— Ура! Сдавайтесь! А то будет плохо! Ура! — с этими криками ворвался в комнату Гришутка. Он был увешан оружием. В каждой руке по пистолету, через плечо ружье на ремне, за поясом деревянная сабля.

— Тише! Тише! Ты же нашу Лёку разбудишь, вояка!

Но Леночка и не пошевельнулась. Она раскинула розовые, как бы перетянутые ниточкой ручонки в крепко-крепко спала.

4

Таких, как Николай Николаевич Криворучко, взрастила революция, воспитала гражданская война. Пока гремели залпы, все шло у них преотлично. Эти сыны народа обладали абсолютным здоровьем, безумной храбростью, военным талантом. Они быстро выдвинулись из рядовых бойцов и заняли командные должности. Бойцы их любили, так как это были свои, родные, понятные, близкие люди, им можно было довериться, с ними можно было, не задумываясь, идти в самый рискованный бой. Став командирами рот, командирами батальонов, полков, а то и дивизий, они на лету схватывали необходимые знания, на опыте проверяли железные законы войны, чутьем восполняли то, чего не хватало в их образовании.

Результаты были поразительные. Эти выходцы из армейских низов, делегаты от народа, счастливые самородки громили офицерские дивизии, разгадывали хитроумнейшие комбинации генералов — отборной военной касты, выкормленной в царских академиях во славу двуглавого орла.

И они победили.

Когда перестали ухать артиллерийские залпы, перестал строчить, захлебываясь короткими очередями, пулемет, затихла лязгающая поступь войны, мы стали подсчитывать, чем мы располагаем, какое у нас оружие, какова наша боеспособность.

Тут-то и обнаружились все недочеты, нехватки, обнаружилось и это несоответствие: заслуженные красные командиры, полные сил, имеющие за плечами богатый боевой опыт, не располагают, однако, достаточными знаниями. Они — надежнейший оплот революции, они действительно люди, на которых можно положиться в годину опасности, но им надобна самая отчаянная учеба и с самых азов. Будущая война предъявит к ним повышенные требования.

Это понимал и Криворучко.