Котт в сапогах. Конкистадор.

Джунгли оказались адом пострашнее даже, чем я ожидал, основываясь на книгах. То ли у конкистадоров, бравшихся за перо, не хватило таланта описать эти места достоверно, то ли они справедливо решили, что им все равно никто не поверит, но даже самые кошмарные описания переходов через этот взбесившийся огород страдали явным преуменьшением. Впрочем, возможно, все дело было в моих обостренных кошачьих чувствах. Больше всего, разумеется, страдало обоняние. Уж не знаю, почему так, но большая часть цветов здесь — о, надо признать вполне великолепных внешне! — пахла просто ужасно. В лучшем случае как выгребная яма, в худшем — как долго лежавший на солнце кусок мяса. Увы, если людям достаточно было не подходить к таким цветам слишком близко, я чуял убийственный «аромат» за несколько миль. Впрочем, и остальные растения словно соревновались между собой в насыщенности издаваемого запаха. Примерно на третий день пути мой нос безбожно распух и отзывался на любой новый запах как на укол иголкой, а глаза постоянно слезились.

Это было даже хорошо, потому что вторым жестоким испытанием была яркость окружающего леса. Художники лгут! Природе совершенно незнакома гармония. Впрочем, возможно, это потому, что наши Художники никогда не были в джунглях и не видели, как на ядовито-зеленых стволах колышутся карминно-красные или, хуже того, фиолетовые цветы, разрыва мозг невозможными сочетаниями.

Но самым жестоким испытанием стала душная, влажная жара. Я недаром назвал джунгли «взбесившимся огородом»! Конечно, настоящие деревья здесь тоже были — из доброй твердой древесины, покрытые жесткой сухой корой. Но поверх все они

были покрыты влажным сочным мхом, их обвивали толстые зеленые лианы, готовые при любом порезе обдать фонтаном густого, остро пахнущего сока. Под ногами прогибался и тоже источал влагу ковер. Это был не лес, а именно огород — со свежей и удушливо пахнущей зеленью. В сочетании с жарой эффект создавался совершенно невыносимый. Моя шерсть была постоянно влажной, что безумно раздражало.

Людям тоже приходилось несладко. Ехать верхом из-за густого переплетения лиан почти нигде не удавалось — шли пешком, ведя лошадей в поводу. Впереди прорубал дорогу Андрэ, время от времени к нему присоединялись Боливар и Николас. Коллет тоже попыталась было расчищать дорогу молниями, но те оказались почти бессильны против влажных растений. Даже когда ведьма полностью вымоталась, ей удалось прожечь коридор всего в несколько десятков ярдов, да еще пришлось ждать, пока рассеется удушливый пар. После этого эксперимента Коллет попросили беречь силы, тем более что Андрэ, казалось, не знал усталости — вооружившись двумя тяжелыми тесаками, которые Боливар назвал «мачете», гигант без устали рубил лианы целыми днями, прерываясь только на завтрак, обед и ужин. А также на полдник, пятичасовой чай и небольшой перекус перед сном. Впрочем, на это грех было жаловаться — ел его величество, конечно, за десятерых, но и работал... ну за пятерых — точно.

Самым удивительным открытием для меня стало то, что, как оказалось, мы шли по «проторенной тропе». Когда Боливар это сказал, я решил, что это такой особый индейский юмор. Но наш проводник вовсе не склонен был шутить. На ближайшем же привале он показал нам почти заросшее костровище — «Здесь кто-то проходил месяц назад!» — и пеньки от срубленных деревьев.

— А что вы хотели? Это джунгли. Если мы сейчас повернем назад, ближе к Сан-Текилло нам вновь придется прорубать себе путь. А напрямик через не тронутый лес мы, пожалуй, и год продирались бы!

— Замечательно,— просипел Мордаун. Жара и духота мучили его немногим меньше, чем меня, и крыс безвольно свисал, наполовину вывалившись из кармана Жака.— У нас есть все шансы бродить в поисках этого племени всю оставшуюся жизнь...

Ябы и рад вам помочь, но мое племя из других мест, У нас, конечно, тоже есть тотемы, и жрецы любят поговорить о силе, которую им дают духи, но сам ‚ я ни разу не видел этим словам подтверждения. По мне, так все они бездельники, неплохо устроившие в жизни благодаря хорошо подвешенному языку.

— Надеюсь, ты ошибаешься. Иначе вся наша экспедици окажется пустой затеей.

— Поживем — увидим. Я знаю пару племен, обосновавшихся в тех местах еще до того, как сюда приплыли первые викинги. Попытаемся узнать что-нибудь там.

На десятый день мы добрались наконец до города. Нехренаско-дель-Пупо оказался еще меньше, чем Сан-Текилло. Можно было бы добавить — и «еще более сонный», но это, пожалуй, было просто невозможно.

Мы провели в городе двое суток — пополнили запасы продовольствия и выспались на настоящих кроватях с относительно свежим бельем. Кроме того, у местного сапожника заказали пару сапог, а у портного — два комплекта повседневной одежды — для меня. За это время Боливар попытался узнать, чем закончилась революция в Сан-Текилло, но мы сами оказались источником свежих новостей.