Котт в сапогах. Поспорить с судьбой

На просьбу королевы, даже такой милой и демократичной, отвечать отказом как-то не принято, и я стал рассказывать свою историю начиная с моего бегства от разгневанных солдат. Спутники же мои, слышавшие эту историю уже не раз, предавались между тем обжорству. Один Николас вяло ковырялся в тарелке, по-прежнему не сводя глаз с королевы и время от времени душераздирающе вздыхая. Мне пришло в голову, что он выбрал самую неудачную тактику из возможных. Надо будет поговорить с ним позже…

— Значит, вы ищете клад, зарытый несколько веков назад? — покачала прелестной головкой королева. — Не обижайтесь, но ваша затея кажется мне безнадежной. У вас ведь ни карты, ни описания, ни даже уверенности, что клад на самом деле существует.

— Да, тут вы абсолютно правы. Но выбирать не приходится, — развел я лапами. — Прошу вас лишь об одном. Медведи рассказали, что бывают на материке по вашим поручениям. Видимо, вы делаете это при помощи магии. Наш корабль погиб. Прошу — перекиньте нас как-нибудь в Скандинавию!

— Давайте поговорим об этом позже, — улыбнулась королева. — А пока расскажите мне еще что-нибудь. Например, ты, Николас, — ведь у тебя наверняка были разные интересные истории в твоей жизни?

— Я? Да… то есть… конечно, я…

На влюбленного ярла было жалко смотреть. Королева же продолжала поощряюще улыбаться Николасу, ожидая его рассказа. Мне вдруг стало неприятно на это смотреть. Что-то было не так.

— Давайте лучше я расскажу про то, как мой отряд брал штурмом одно поместье на севере Франции! — решил я спасти Николаса. — Главной причиной, разумеется, были великолепные виноградники…

Я еще довольно долго развлекал королеву байками из своего солдатского прошлого — благо у каждого вояки в запасе всегда сотни всяких историй, правдивых и не особо. Потом начало сказываться обильное угощение, а главное — тепло. Несмотря на то что тронный зал, как и весь замок, был выстроен изо льда, внутри было тепло. Этому парадоксу после демонстрации магической силы королевы удивляться не приходилось. Я и не удивлялся. И, кстати, не пил. Но после проведенных в ледяном плену недель, когда согреться удавалось лишь в кочегарке, да и то — закутавшись в одеяло, тепло подействовало сильнее вина. К чести своей скажу, держался я до последнего. Последним пал Николас, так почти ничего не съевший и не выпивший (и не произнесший связно более двух фраз). Я еще заметил, как он повесил свой длинный нос и стал тихонько похрапывать, что, впрочем, полностью терялось за могучим храпом Андрэ. Заметил и начал рассказывать очередную историю из своего боевого прошлого. На половине сообразил, что уже рассказывал ее, начал живописать атаку конницы на оборону лагеря ландскнехтов, вдруг увидел прямо перед собой несущихся во весь опор лошадей с безумно вытаращенными глазами, всадников, ощетинившихся пиками, — кажется, это были польские рейтары. Я даже увидел трепещущие позади их спин «крылья» — до сих пор не знаю, зачем они их носят. Впрочем, некоторые отряды еще и не такие украшения на себя цепляют… Помню, во сне меня этот вопрос сильно заинтересовал, и мне даже пришло в голову подойти к полякам и спросить. А потом все смешалось, и я понял, что сплю.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, повествующая о странном визите, имевшем еще более странные последствия для благородного Конрада фон Котта и его отряда

Запись в дневнике Конрада фон Котта от 28 марта

16… года от P. X.

Не в первый уже раз убеждаюсь, что интуиция моя подводит меня крайне редко. Чаще же бывает так, что поступаю я невзирая на предостережения чуткой души, чем и навлекаю на себя всяческие неприятности. К чести своей скажу, с возрастом я стал реже совершать подобные ошибки и всегда подозреваю в каждой ситуации второе, а то и третье дно. Особенно когда ситуация кажется кристально чистой! Конечно, жить, постоянно подозревая всех и вся, — это не по мне, слишком уж тяжело и безрадостно…

Примечание на полях.Зато — долго!