Коты, призраки и одна бабушка

Назавтра у Ани вместо шестого урока была экскурсия в травматологическое отделение городской больницы. Поскольку ученики лицея вроде бы собирались стать врачами, их время от времени водили по таким местам. Чтобы знали, на что идут. Десятиклассникам показали всякую аппаратуру, позволили заглянуть через стекло в перевязочную и под конец провели по палатам, в которых лежачие больные доедали винегрет.

– Вот здесь необычный случай, – весело сказал доктор, проводивший экскурсию. – Молодой человек (между прочим, наш гость из Германии) упал с третьего этажа и почти без последствий. Легкое сотрясение мозга и закрытый перелом предплечья. Метко приземлился в куст черемухи. Сейчас мы пойдем в рентгенкабинет.

Экскурсия потопала дальше, а Аня задержалась. Она села напротив больного – совсем молодого человека с коротким ежиком светлых волос, словно вставших дыбом, и немного лошадиной челюстью.

– И как это понимать? – спросила она. – Вы зачем ко мне в дом лезли?

Блондины обычно краснеют очень ярко и быстро. Молодой человек тут же подтвердил этот факт, приняв цвет недоеденного им винегрета.

– Ну, – сказала Аня, чувствуя себя опытным полковником на допросе юного карманника.

– Я есть дойч, – ответил молодой человек. – Я русски не понимайт.

– Что, прямо-таки ни слова? – ехидно спросила Аня.

– Абсолют, – кивнул молодой человек. – Ваще.

– Врешь, – вздохнула Аня. – Бабе Миле вон как заливал про киску с бантиком и про деда с невестой.

– Дас ист вранье, – отперся молодой человек. – И что есть киска?

– Кэт, – объяснила Аня. – Мяу.

От такого перевода немец вытаращил глаза и переспросил:

– Мяу?

– Мяу, – сурово подтвердила Аня. – Вы мне зубы не заговаривайте. А то милицию позову и этих… газеты, пресса, ферштейн? О, майн готт, как я от вас устала.

– Взаимно, – кивнул немец. – Эта ужасная Россия…

– А мы вас не звали, – парировала Аня. – Сейчас дам интервью в газету и устрою международный скандал. Эй, пресса!

Молодой человек начал озираться, как будто ждал, что страшная пресса выскочит из-под кровати и набросится на него с микрофонами.

– Нихт скандал, – взмолился он. – Их есть гут.

– Кого их есть? – не поняла Аня. – Вы есть хотите? А кого их? Котлет? Ах да, «их» по-немецки «я».

– О, я-я, – согласился немец и представился: – Эрнст.

– Анна, – церемонно сказала Аня. – Ну что, вы чистосердечно признаетесь? Вы хотели украсть открытку с киской?

– Нихт украсть, – покачал головой Эрнст. – Эта киска есть моя.

И с трудом продираясь через бесконечные «найн», «нихт», «майн» и прочее, Аня услышала другую версию истории о киске с бантиком.

– Мой дед был зольдат, – начал Эрнст и заторопился, увидев ужас в глазах Ани. – Найн, он не быль эсэс, не быль палач, он быль зольдат, его… как это?… заставляль. Война, дед был молодой, служиль этот город… он собраль золото… найн, не пугайтесь, фрейлейн, не отбирал у жителей, просто забраль немножко из музей… не знай, какой музей…

– Все равно ужас, – сказала Аня. – Это наш музей.

– Это быль война, – сказал Эрнст. – Германия осознала ошибки… мы раскаивал… но тогда быль страшный война. Дед спрятал золото… боялся, что его стреляйт партизанен… Нарисоваль план, где искать, склеил две открытки с кошка с бант, послал невесте. Но невеста открытки не получиль… Много лет прошло, дед не мог забрать клад. Сначала политика, потом сейчас он старый, ехать не может. И дед видит в журналь фото старой фрау держать та открытка. Дед говорит: «Эрнст, поезжай Россия, забери открытка, раз… раздели два склеенные открытки, там план. Достань золото, стань богатый».

– И вам не стыдно было бы пользоваться краденым золотом? – спросила Аня.

– Стыдно, – молодой человек только начал было потухать и вдруг опять побагровел. – Я есть гут. Я есть порядочный человек. Но я очень хотеть быть богатый. Но я честный человек. Я сказаль деду: «Нет!»

– А потом? – удивилась Аня.

– А потом сказаль «да», – упавшим голосом признался Эрнст. – Очень хотеть. Но я честный человек. Я хотеть заплатить за открытка. Та фрау или фрейлейн. Но они не хотеть. Тогда я пошел забрать мой открытка кошка. Но я – честный человек!

– Ничего себе, честный, – покачала головой Аня. – Залез в дом, хотел украсть открытку, чтобы воспользоваться краденым золотом.

– Я честный, – упрямился парень. – Только я очень хотеть.

И тут до Ани дошло. Значит, у нее дома есть план зарытого клада! Ну не у нее, а у Руслана, раз он взял его на сохранение, но все же… настоящий клад!

– Я есть честный, – повторил Эрнст. – поэтому поделим клад пополам. С вами, фрейлейн Анни. Не надо сердиться. Меня Бог наказал – сбросил с балкона. Бог явил ужасный лик. Я испугался и упал… о, какой страшный лик быль там!

– Ну, дело вкуса, – поморщилась Аня. – Это была я. Вы так громко скреблись, что я высунулась посмотреть, кто там.

– Найн, – галантно сказал Эрнст. – Это быль ужасный мор… морд. А фрейлейн очень красивый… хорошенький лицо… и остальное.

Теперь настал Анин черед краснеть.