Коукс и Бакстер. Компиляция] (СИ)

— …можно увидеть Эшли Локлен в сопровождении начальника службы безопасности аэропорта Дубая Фахада Аль Мурра, — прочла телеведущая.

В замедленном режиме побежали кадры короткого видеоролика, снятого камерой мобильного телефона.

— А здесь детектив-сержант Коукс и Эшли Локлен катят на электрокаре по терминалу номер один аэропорта Глазго.

— Это мы и без них знали, — сказал Финли.

— Погодите, — отрывисто бросила Ванита.

— Близкий к расследованию источник предоставил нам эксклюзивную информацию о том, что миссис Локлен выступала свидетельницей на процессе над Киллером-Крематором и таким образом связана с остальными жертвами дела о Тряпичной кукле. Тот же источник подтвердил, что детектив Коукс принимал участие в операции по вывозу миссис Локлен за пределы страны.

— Умная девочка, — улыбнулся Финли.

— О чем это вы? — брызнула слюной Ванита.

— Об Эмили. Не сообщила ничего существенного, но при этом дала понять, что истинной целью киллера является именно эта Эшли Локлен. Теперь ему нет никакого смысла покушаться ни на маленькую Эшли Локлен, которую охраняем мы, ни на какую-то другую девочку с теми же именем и фамилией. Она попросту сообщила миру, что у него ничего не получится.

— Она попросту сообщила миру о некомпетентности столичной полиции, из-за которой эта женщина предпочла самостоятельно попытать удачи, чем доверить свою защиту нам! — сказала Ванита.

— Она спасает свою жизнь.

— Но какой ценой?

В кабинете Ваниты зазвенел телефон. Она вполголоса выругалась и вышла, будто собачку позвав с собой Симмонса. Тот застыл в нерешительности и посмотрел Финли в глаза.

— Терренс! — опять позвала она, и Шоу с отвращением посмотрел, как коллега ринулся за ней.

— Ох уж мне это низкопоклонство, — пробормотал он про себя.

В этот момент показался Эдмундс. Он отошел в сторонку, пропуская Симмонса, и вошел в совещательную комнату. Потом открыл портфель, не обращая внимания на новости, потому что уже успел обсудить все с Бакстер.

— Стало быть, это Билл? — спросил Финли.

Эдмундс торжественно кивнул и протянул ему папку, которую вытащил из портфеля, но тот брать ее не стал.

— Я тебе верю, — сказал старый полицейский и вновь повернулся к экрану.

— С вашего позволения, замечу, что вы совсем не удивлены, — сказал Эдмундс.

— Если бы ты варился в этой каше столько, сколько я, тебя бы тоже больше ничего не удивляло. Просто становится тоскливо, не более того. В этой жизни я понял только одно — если человека долго доводить до белого каления, он рано или поздно начнет огрызаться.

— Вы не пытаетесь оправдывать действия Волка?

— Конечно нет. Но за эти годы я тысячу раз видел, как люди, в обычных обстоятельствах очень даже «хорошие», совершают ужасные поступки — мужья душат обманывающих их жен, братья защищают сестер от жестоких и агрессивных сожителей. В конце концов, начинаешь понимать, что…

— Что же начинаешь понимать?

— …что «хороших» людей попросту нет. Просто есть те, кого уже довели до ручки, и те, кто еще держится.

— Звучит так, будто вы не хотите, чтобы Волка поймали.

— Это наш долг. Некоторые из этих жертв не заслужили такой судьбы.

— А другие, по-вашему, заслужили?

— Другие — да. Ты не волнуйся, парень. Я хочу поймать его даже больше, чем ты, — потому что совсем не желаю ему зла.

Ванита и Симмонс с озадаченным и каким-то пристыженным видом вернулись в совещательную комнату и заняли свои места. Эдмундс роздал всем копии профиля их убийцы.

— У нас совершенно нет времени, — сказал он, — поэтому я собрал воедино все, что мы знаем о киллере, а потом, чтобы сузить поиск, присовокупил ряд научных предположений: европеоидный тип, рост от шести футов до шести футов четырех дюймов, лысый либо коротко стриженный, на левом предплечье и на затылке имеются шрамы, сорок четвертый размер обуви, ботинки армейского образца, выпущенные до две тысячи двенадцатого года, либо действующий, либо бывший военнослужащий. Исключительно умен и постоянно подвергает интеллект все новым испытаниям в угоду собственному эго. Эмоционально холоден, пренебрежительно относится к человеческой жизни, обожает принимать брошенный ему вызов и любит, когда его проверяют на прочность. Ему скучно, поэтому можно предположить, что он больше не служит в рядах Вооруженных сил. Театральный характер его преступлений свидетельствует о том, что они приносят ему удовольствие. Одинокий, маргинал, не женат. Учитывая лондонские цены и те деньги, что я плачу за небольшую студию далеко не в лучшем районе, живет в какой-нибудь лачуге. Те, кто идут в армию только потому, что любят убивать, как правило, стремятся к славе. Чаще всего они рано или поздно совершают что-нибудь жуткое, и их с позором изгоняют. Поскольку отпечатков его пальцев в базе данных нет, он, скорее всего, проходил лишь в качестве подозреваемого, хотя, с учетом шрамов, мог выступать и в роли пострадавшего.

— Это все лишь догадки, — сказал Симмонс.