Коварная

Его набухший член всё ещё пульсировал внутри моего теперь уже чувствительного естества, когда он вжал меня в матрас своим массивным телом. Парализованная и потерявшая дар речи, я лежала под своим женихом, окружённая его теплом. Когда он, наконец, вышел из меня, я тут же ощутила пустоту, но потом он прижал меня к себе и поцеловал мои волосы.

– Засыпай, моя Тори. Завтра у нас свадьба. 

Глава 13

Девять лет назад.

В сказке про Золушку - прекрасный принц спас бедную девушку от её злой мачехи. В сказке про Белоснежку - прекрасный принц спас молодую, но неугодную принцессу. Детские сказки, заканчивающиеся словами «и жили они долго и счастливо», закладывают в сознание девочек, что принцы существуют на самом деле. Но ведь многие сказки были созданы на основе жестоких и кровавых историй, придуманных братьями Гримм. Поэтому, возможно, стоит уделять большее значение не торжеству добра, а присутствию зла. Ибо существовало бы добро без зла?

Сказка, в которую продали меня, которая позволила мне выносить это, через год после того, как я стала миссис Стюарт Харрингтон, уступила место своей истинной природе. С моего принца тут же спала маска, стоило ему впервые привезти меня в его другую квартиру. Произошло столько всего, что я даже позабыла о ней, пока мне не напомнили.

– Ты не забыла о договоре, дорогая? – сказал Стюарт, выводя меня из лифта, находившегося в напоминавшем склад здании на окраине города.

Хотя это был первый раз, когда он упомянул о договоре после нашей свадьбы, я сомневалась, что он действительно думал, будто я забыла о нём. До того самого вечера, когда мне впервые довелось увидеть склад, все дни я проводила, вливаясь в высшие слои общества. Меня приветствовали с распростёртыми объятиями, но настороженно. Никто не осмеливался открыто запрещать мне - жене Стюарта, входить в клубы и организации, посещаемые лишь ограниченным числом представителей элиты. К тому же, я была не настолько наивной, чтобы не понимать: за закрытыми дверями меня вряд ли считали достойной радушных приёмов. В конце концов, я была младше детей, а иной раз и внуков, некоторых моих новых друзей. На поверхности было одно. И я надеялась в скором времени выяснить что под ней. Когда меня представляли, я видела эти взгляды. Женщины, которые приглашали меня поиграть в теннис или организовать мероприятия, были мне подругами не больше, чем девчонки в академии. Но по счастью, как большинство представительниц женского пола, я рано повзрослела и могла за себя постоять. Быть женщиной означало иметь отточенную способность вежливо улыбаться, скрывая ненависть. В меня всё глубже просачивалось влияние моей матери. Я никогда не стремилась быть похожей на неё, но планы меняются. Ради исполнения моих новых обязательств я с гордостью нацепила на себя маску первоклассной стервы.

Не потребовалось много времени, чтобы забыть, как начались наши со Стюартом отношения. Я не ждала любви, но получила нечто очень близкое к этому. Моё сердце трепетало, когда Стюарт хвалил меня. Мне нравилось, как начинали светиться его глаза, стоило мне пройти мимо или взять его за руку во время каких-нибудь светских мероприятий. Уже не было чувства того, что мы играем на публику. Я искренне наслаждалась его обществом, а он, казалось, наслаждался моим. В пентхаусе или в нашем просторном особняке за городом, он всегда был внимательным и заинтересованным. Я часто сопровождала его в деловых поездках, гордясь быть миссис Стюарт Харрингтон. Он был прав, когда сказал мне не волноваться о нашей разнице в возрасте. Я восхищалась его мастерством в постели, и нечто новое – новая позиция или игрушка: всё это воспринималось мной, как приключение. Я никогда не мечтала о такой жизни, и, уж тем более, я не сожалела о том, что подписала наше соглашение. До той ночи.

Открыв дверь в помещение на складе, Стюарт завёл меня внутрь. Вскоре я поняла, что мы зашли на второй этаж. Когда муж щёлкнул включателем, перед глазами предстала просторная комната на первом этаже. Остановившись у перил, я сразу заметила разительный контраст с нашими апартаментами у пляжа. Не было никаких окон, тем более от пола до потолка, вместо этого были лишь одни голые высокие кирпичные стены. Двумя этажами выше был единственный источник естественного освещения: огромное окно на крыше. Но, учитывая позднее время, оно казалось тёмным и плотным, как кирпичная кладка. В углу нижней комнаты располагалась кухня с барной стойкой, столешница которой была выполнена из гранита, и тремя стульями. В другом углу стояли диваны, кресла и телевизор. Простая обстановка больше соответствовала комнате бедного холостяка или студента колледжа. Пусть Стюарт и был женат на мне около года, но слово «бедный» уж точно не вязалось с ним, ни при каких обстоятельствах.