Коварное оружие

Он был верным спутником и товарищем молодых ученых и видал в своих путешествиях по пустыням «черную смерть». Он проклинал себя, что оставил там в палатке двух друзей одних. Ох, не надо было ездить на базу!..

Солнце склонялось к западу. Среди волн песчаного океана виднелась парусиновая палатка, как беспомощная шлюпка, терпящая бедствие.

— Поздно, — сказал лейтенант спрыгнувшей с лошади Наташе. — Они не подают признаков жизни.

— Санитары, приготовиться, — подала команду Наташа. Весь отряд надел защитные халаты с капюшонами и масками.

Наташа натянула перчатки и первая подошла к палате. Керим приоткрыл вход в нее. Наташа зажгла электрический фонарь, потому что солнце село и она не сразу в полумраке разглядела, что было внутри.

На койке неподвижно лежал Орлов. За столом, опустив голову на сложенные руки, у микроскопа-иглы сидел Петров.

Керим наступил на валявшуюся ампулу. Она хрустнула под его грузной ногой. Петров повернулся, и яркий свет заставил его зажмуриться.

— Хорошо, что приехали, Наташа, — сказал он. — А Костя спит. Выйдем на минутку, я вам все расскажу.

Но он не мог рассказать всего. Ни он, ни Костя так не когда и не могли сообразить, что же было причиной заражения, На самом же деле Костя Орлов был укушен в среду блохой около норы суслика. Мертвый суслик уже высыхал глубоко в песчаной норе. И блохи покидали ненужный им труп, потому что все паразита питаются исключительно кровью и соками живого организма. В желудке каждой сусликовой блохи было по полсотне тысяч чумных палочек. Прокусывая кожу Кости, блоха отрыгнула эту чумную пробку и заразила его. Этот механизм заражения блохами изучен и установлен. Вот и все.

^{Блоха при укусе выбрасывает комок с чумными бациллами}

Прошла ночь тревоги и отчаяния.

— Ну как? — спросила Наташа.

Утреннее солнце просвечивало ее капюшон насквозь, и Костя угадывал под ним очертания знакомой гладкой прически с тремя обручиками, которые носила Наташа.

— Хорошо, — ответил Костя.

Ему улыбался весь мир. Через дверцу палатки ему был виден кусочек песчаной степи с холмами. Силуэт пограничника с винтовкой в руках рисовался на фоне синеватого неба. Легкий ветер осторожно колыхал края занавески, и слышно было, как песок шуршал об упругие стенки палатки, словно кто шутя бросался в них мелкими камушками. И все это Косте стало новым и милым, как будто он никогда раньше не видел этого неба и песчаных барханов.

Ему захотелось пить и обязательно чего-нибудь кисленького, похолоднее. Он взглянул на кусочек неба и песчаную даль пристально-пристально. Перед ним на мгновение развернулась картина широких полей, лесов и рек его прекрасной родины. Остро и хорошо почувствовалось, что он любит свою родину с ее бескрайными степями, любит хороших, простых, отзывчивых людей, любит Петрова, Керима, Федина, санитара Ганю, который как-то на базе пел под баян удивительно мелодичную песню про березку, и все на дворе базы слушали и просили спеть еще.

— А ведь я был плох, Наташа, — произнес Костя. — Но знаете, я очень много думал о вас…

* * *

Через сутки Костю со всеми предосторожностями переправили в изолятор при противочумной станции.

Он выздоравливал. К нему зашел Петров, когда уже всякая опасность миновала и карантин, кончился.

— А я с урочища. Сусликовые очажки нанесены на карту, и теперь тут начнут планомерное их уничтожение. Вот телеграмма. Нас с тобой вызывают в центр.

Костя сказал:

— Очень спешно?

Петров улыбнулся:

— Наташу тоже вызывают. Она уже закончила здесь свой стаж и будет работать у меня в институте. Она очень интересуется т…

— Чем это я интересуюсь? — спросила вошедшая Наташа.

— Т… твоими геологическими работами, — договорил Петров. — А кстати, она имеет право интересоваться и тобой… Да, да… Ведь сыворотка-то, спасшая тебя, была приготовлена ее руками.

— Серия «А»? — спросил Костя.

— А тебе не все равно, «В» ли, «Ц» ли? Главное, что «уцелели». А мы теперь насчет вакцин и сывороток и предусмотрительны и запасливы. Так-то, товарищи…

Глава VII КАФЕ НА БУЛЬВАРЕ

Однажды утром папа маленькой Люси прочитал газету и отшвырнул ее от себя, потом поднял и снова углубился в чтение. Газета была «Матэн», издававшаяся в Париже, и там было напечатано: