Коварные боги

Монтана рванулась вперед и врезалась в Келли, они обнялись и одновременно подпрыгнули в воздух.

Фабиан вскинул кулак над головой, поворачиваясь, чтобы поймать мой взгляд с широкой улыбкой. — Мы нашли ее, брат, спустя столько лет.

— Я думал, тебе нравится быть бессмертным, — обратился я к нему с ноткой поддразнивания в голосе.

— Кажется, я передумал, — засмеялся он, поворачиваясь и заключая Чикоа в объятия.

Она вздернула подбородок, и их губы внезапно встретились. Все замерли, удивленно уставившись на них, когда она прильнула к нему, царапая ногтями его шею, как будто у них не было зрителей. Он застонал, схватив ее за талию, и я ухмыльнулся, глядя на их демонстрацию, и обрадовался, что мой брат наконец-то вернул любовь, которую потерял много лет назад.

Я наблюдал, как Магнар и Джулиус яростно обнялись, а затем Магнар повернулся ко мне.

— Эрик. — Он поманил меня к себе, и я подошел к нему с трепетом и предвкушением того, с чем нам предстояло столкнуться.

— Да? — Спросил я, и он ответил, заключив меня в самые крепкие объятия в моей жизни.

Я был почти уверен, что одно из моих плеч выскочило из сустава, но в ту секунду, когда он отпустил меня, я обнаружил, что со мной все в порядке. Я нежно погладил его по лицу. — Всегда знал, что ты питаешь ко мне слабость, Магнар.

— Ах да, когда я пытался оторвать тебе голову каждый раз, когда встречал тебя на протяжении многих лет, все, чего я действительно хотел, — это поцелуя.

— И в конце концов ты получил несколько, не так ли? — Я ухмыльнулся.

Он ударил меня кулаком в грудь, и я отступил на шаг, но он ухмылялся от уха до уха.

— Ну что, засранцы, — обратился Джулиус к группе с голодным блеском во взгляде. — Кто готов разрушить это забытое богами проклятие?

Г

ора возвышалась над головой, как неотвратимый маяк, зовущий меня вперед. Моя кровь кипела от магии этого места. Тяжесть силы, витающей в воздухе, давила мне на спину, притягивая меня к себе, зовя меня.

Монтана взяла меня за руку, и мы молча направились к ней.

Вокруг нас зазвучал глубокий ритм, подобный ударам барабана, который прокатывался из сердца горы по всему, что ее окружало. Глубокое ба-бам, ба-бам, ба-бам пело для меня так, что я была бессильна сопротивляться, и мое сердцебиение попадало в созданный им ритм. Наша судьба призывала нас, и нам не терпелось встретиться с ней лицом к лицу.

Высокая трава у наших ног раздвинулась от неестественного дуновения ветра, но вместо того, чтобы дуть в одном направлении, он разделился ее прямо посередине, прокладывая тропинку, которой раньше здесь не было. Даже деревья склонялись перед ним, их толстые стволы наклонялись влево и вправо, когда пульсация пронизывала воздух.

Монтана ахнула. — Мое сердце бьется, — изумленно выдохнула она, прижав руку к груди.

Ни одна из нас не остановилась, но я обернулась и с изумлением посмотрела на нее. Черты ее лица все еще были вампирскими, но глаза были широко раскрыты, а сердце бешено колотилось.

Дойдя до опушки деревьев, мы остановились, чтобы взглянуть на святую гору. Хельгафелл возвышалась над нами невероятно высоко. Ее склоны были отвесными и покрытыми изумрудно-зеленой листвой, которая ниспадала до серых скал. Я могла видеть, как снег мерцает на ее самых высоких склонах прямо перед тем, как она исчезала в облаках, которые висели вокруг ее вершины.

Над открытой равниной перед нами кружили птицы всех размеров и расцветок, от ярко-зеленых до мерцающих золотых, розовых, голубых и желтых. Их крики были мелодичными и музыкальными, создавая печальную песнь, которая по совершенному, неестественному замыслу переплеталась с биением сердца горы.

Я чувствовала, что остальные следуют за нами по пятам, но это место появилось не для них. Оно было предназначено для нас. Близнецов солнца и луны.

Все в нашей жизни влекло нас сюда. Теперь, когда я стояла под горой, я чувствовала это в своей душе.

На этом наше путешествие заканчивалось. Для этого все и было.

Пришло время заплатить долг. Голос прогрохотал сквозь ткань мира и взбудоражил мою кровь силой своего могущества.

Мы вышли на равнину, и трава затрепетала от дуновения ветерка, которого я не почувствовала, покачиваясь из стороны в сторону, и переливаясь то серебром, то золотом, и заново.

Ба-бам, ба-бам, ба-бам. Это сердцебиение было моим сердцебиением. Монтаны. Одно и то же. Мы были связаны друг с другом, как одна душа. Живая и мертвая. До и после.

Справа от нас солнце висело низко в небе, пылающий шар силы, который бросал яркий золотой свет на мою плоть и согревал теплом каждый когда-либо прошедший день.

Слева от нас, за Монтаной, взошла луна, низкая и полная, мерцающий серебристый шар на темном, усыпанном звездами небе. Отбрасываемый ею свет растекался, освещая бледную кожу моей сестры на прохладном ветерке, который нес в себе глубину каждой ночи в памяти мира.

Там, где наши руки встретились, столкнулись две небесные сущности, но вместо борьбы за власть свет обрел естественное равновесие, и в воздухе воцарилось ощущение баланса, отдающееся эхом.