Коварные умы (ЛП)

Неделю назад я видела, как он вошёл в корпус искусств, и пошла вслед за ним, но он исчез за рядами посредственной керамики и театральных масок из папье-маше. Я представляла, как он позирует нагим для класса рисования, сидя на белой мраморной плите, рука подпирает подбородок. Прекрасный образец человеческого тела... Хм, может, мне тоже стоит взять этот класс. Из любви к искусству, конечно же! Что за пошлости у меня в голове.

Разгадать загадку бармена Ника стало частью моего хобби. Я не то чтобы сталкер; хотя меня и прельщала мысль взять несколько журналов и склеить из них любовное письмо, подобно серийному убийце. Может, оставить письмо на его «Харлее». Да, он, вероятно, ездит на «Харлее». Стоп, Сид. Ты словно безумная. На данный момент всё наше взаимодействие сводилось к неуловимому кивку и двум бутылками воды каждое воскресенье.

Сосредоточившись на своём оборудовании, я запустила первый трек.

Пришло время потрясти чьё-то воображение.

Я подняла голову, чтобы поприветствовать своих преданных фанатов... Чёрт, преданного фаната.

Глава 2

— Ну давай же, Портер, — я держал голову Джека, взъерошив его густые волосы костяшками пальцев. — Ты недолго протянешь в команде, если не выполняешь поручения.

— Моя сестра на работе, а я не могу туда пойти. Это клуб, — ответил Джек расстроено. Последние десять минут он метался туда-сюда по кухне, потея над своим телефоном.

— Ни хрена подобного, — я поставил своё пиво на барную стойку и начал отрывать этикетку. — Ты скрытничал, Джек. Она, что, стриптизерша? Чёрт, не бери в голову. Ты далеко пойдёшь с нашей командой.

Тренер приказал мне взять Джека Портера под своё крыло. Что бы это, блядь, ни значило. Я понял как не дать Джеку сдохнуть. У меня нет времени нянчиться с восемнадцатилетним сутки напролёт, но когда тренер приказывает, мы подчиняемся без всяких вопросов.

— Ну, нам нужен пикап. Пикап Ченса в мастерской, а в «порше» положить бочонки нельзя. Идёт дождь, и я не хочу, чтобы низ просел. Просто скажи ей, что мы возьмём его на час и тут же вернём, — я схватил ключи со стойки. — Какой клуб?

Я пригласил Джека в нашу конуру, дом на краю кампуса, где обитали футболисты Нортерна. Да, знаю, «конура» красноречивее всяких слов говорит о тех претенциозных недоумках, которые жили в комнатах последние десять лет. Наш собственник — бывший футболист НФЛ, выпускник Нортерна — считал важным, чтобы звёздные игроки жили под одной крышей. Он сказал, это сплачивает команду. Мне лично было плевать. Аренда стоила недорого, и я мог жить со своими лучшими друзьями, Ченсом и Фернандо.

Чувствую, нужно внести ясность. Я вам не типичный спортсмен. Я не машу кулаками направо-налево и не шлёпаю товарищей по команде полотенцем, и уж точно не стану всюду носить свой чёртов номер, чтобы напоминать всем, кто я.

Грей Питерс не такой.

Я был хорошим квотербеком, но я не показушничаю в надежде прославиться.

Вся моя популярность в кампусе берёт начало в культурных ожиданиях, связанных с тем, что я основной квотербек. Да, я в курсе, каким ценным кажусь. Но нужно отдать должное хиппи со второго курса из класса Женской литературы. Я взял этот класс, чтобы познакомиться с цыпочками, а в итоге жаловался на тяготы жизни футболиста троим младшекурсницам, которые, очевидно, никогда не брали в руки бритву. Только когда я привык к их длинным волосам, свисающим из подмышек, то, о чём они говорили, обрело смысл.

Большинство этих людей ничего не знали обо мне вне поля. Меня вполне бы устроило, если бы всё так и осталось.

С другой стороны, у Джека Портера, чудо-полузащитника, не было ни единого шанса упрочить ваши представления о типичном футболисте. Я никогда не видел, чтобы девушки убегали от полузащитника быстрее, чем когда этот парень входил в кафетерий.

Его уже успели несколько раз процитировать в университетской газете.

Когда его спрашивали, каково ему носить цвета нашего университета, Портер отвечал: «Это отличные цвета. Ещё я люблю зеленовато-жёлтый. Ну, вы знаете, цитрусовый. У моей мамы есть свитер цитрусового оттенка, и он ей очень идёт, оттеняет её оливковую кожу. Ещё он очень мягкий. Напоминает мне о моём детском одеяльце».