Коварные умы (ЛП)

— Тереза, — набросилась она, вытирая рот рукой. — Я Тереза, ты, придурок, и ты не приятный на вкус. Сперма никогда не бывает вкусной. Сандэй Лэйн была права. Вы, парни, все одинаковые! Скопление изобилующих болезнями амёб, скользящих по кампусу в попытке получить следующую дозу удовольствия.

Сандэй кто? Должно быть, новая чирлидерша.

— Скользящие амёбы? Никогда не слушай девушку, которую назвали в честь дня недели⁷, Тереза, — пошутил я. Тереза ударила меня по бедру и нахмурилась. Прежде чем она могла продолжить свою напыщенную речь, я её перебил:

— Мы, парни, все одинаковые, но ты продолжаешь отсасывать, Тереза. Может быть, тебе нужно посмотреть пристально на себя в зеркало и спросить себя «Почему я продолжаю брать в рот?» и, может быть, ты поймёшь, что, как и остальные чирлидершы из команды, ты была рождена для этого, такая уж твоя судьба. Сосать член квотербеку.

Она швырнула в меня мои «Найки» и в гневе выскочила из комнаты.

Ладно, полагаю, это было немного грубо, но Сидни Портер настолько захватила мои мысли, что я даже не смог насладиться Терезой.

Всё ещё сидя со спущенными штанами, я схватил телефон и отправил Джеку сообщение.

Питерс:Какой у Сидни номер?

Спустя две минуты, потому что я бы надрал ему зад, если бы прошло три, он ответил.

Портер:Зачем? Лучше не суйся к ней, мужик. Она без тормозов. Совсем. Ноль.

Питерс:Просто дай мне номер.

Джек прислал ряд чисел с грустным смайликом в конце.

Питерс:Прекрати вести себя, как баба, Портер. Никто не уважает слабость.

Никаких сообщений в ответ. Он понял меня.

Моим первым порывом было отправить ей мерзкое сообщение. Смертельную угрозу. Или сказать ей, что она уродина. Но это был бы Грей-Питерс-третьеклассник. Двадцатиоднолетний Грей Питерс, мне бы хотелось верить, был более расчётливым. Он может сыграть в долгую игру, чтобы продлить страдание.

Было подумал попросить Джека кое-что разузнать, но, если Сидни его поймает, он расколется. Ему нельзя было доверять. Не тогда, когда он так слаб. Парень шарился в её комнате и нашёл только вибратор и дневник. У меня был бы более существенный компромат, если бы у меня была сестра. Серьёзный, типа где-зарыты-трупы, компромат.

Я улыбался, раздумывая о небольшой бабской прогулке по её комнате, мысленно открывая её дневник. Он, вероятно, розовый, с замочком в виде сердца, весь такой невинный снаружи и хранящий мрачные секреты внутри. Я почти усмехнулся вслух, когда вспомнил отрывок из её дневника о парне, с которым у неё был секс два года назад.

Скорее всего, обо мне.

Как сказал Джек? Я был грязным... нет, небрежным. Небрежным и самонадеянным в постели. Что за лгунишка. Ах да, не смог продержаться дольше двух минут. Меня никогда нельзя было в этом упрекнуть.

Два года назад она появилась с двумя своими друзьями. Они остановились в комнате для гостей в общаге атлетов. На ней было надето короткое тёмно-синее платье. Оно обтягивало её бёдра, поднимая (не только) настроение всех парней. Я очень хорошо это помню. На нашем этаже была вечеринка, алкоголь лился рекой. Было полно джангл-джуса⁸, потому что я помню, как на следующий день на тренировке страдал от сильнейшей изжоги.

Она выглядела тогда совсем по-другому. Никаких неряшливых рубашек и уродливых бейсболок, но у неё была та татуировка на шее, и, как только я увидел её, захотел облизать или умереть в попытках. Она много жаловалась по поводу музыки. Что теперь обрело смысл, когда она стала такой супер-разборчивой Зловещей. Бог ты мой, ну и имя.

Как-то мы оказались в моей спальне. Между прочим, я убедился, что ей исполнилось восемнадцать. Я же не дурак. На кону у меня стояли спортивная карьера в колледже и надежды попасть в НФЛ.

Мы начали издалека. Я даже сыграл для неё на гитаре. Это было тупо, но чёрт, мне же было девятнадцать. В итоге мы занялись сексом. Да, она задыхалась, и да, выкрикивала моё имя. Она была тугой и не сбривала там всё, как другие девушки, поэтому там было мягко и приятно. Совсем не то, что тереться о наждачную бумагу.

Ее груди были совершенны — тяжёлые снизу, но плоские на грудной клетке, они придавали дополнительный изгиб её стройной фигуре. Она мурлыкала, а её бёдра были мягкими, попка — упругой. Идеальной, чтобы схватиться за неё и приподнять напротив изголовья кровати, а её...

— Что ты, блядь, делаешь? — заржал Ченс из-за двери. Когда, чёрт возьми, открылась дверь? — Ты сидишь на кровати, в одной руке телефон, в другой — член.

Дерьмо. Я даже не осознавал, что поглаживаю себя. Я не смутился от того, что меня поймали. Больше меня шокировало то, что я думал о Зловещей.

Схватив простыню, я натянул её до пояса.

— Кому ты шлешь сексемески? Разве Тереза не была прямо здесь? Я хочу номерок, если ты отказался от неё ради секса по телефону.

Прежде чем я успел отреагировать, Ченс выхватил телефон из моей руки.