Коварный обольститель

Он отпустил ее руку и приподнялся на локтях, теперь свет лампы освещал его лицо, можно было разглядеть густую щетину, которая оттеняла тяжелую квадратную челюсть, придававшую раненому опасный, почти пиратский вид.

– Я задал вам вопрос, мадам.

– Мисс София Камден, милорд. Я буду ухаживать за вами, пока вы не выздоровеете… Считайте меня вашей сестрой милосердия.

– Сестрой? А что случилось с тем тупоголовым ублюдком, что был здесь вчера?

– С санитаром? – Девушка постаралась уклониться от ответа, не желая повторять то, что поведала ей Алиса. Бедный парень как ошпаренный бежал отсюда, бормоча самые замысловатые ругательства.

– Ну же, мисс Камден, наверняка вы что-то слышали.

– О да, и немало. Достаточно, чтобы понять, что вы довольно опасный человек.

– Мисс Камден?

Тон его голоса смягчился, став более убедительным. У Софии возникло ощущение, что в зависимости от настроения тембр голоса графа может меняться, как направление ветра или осенняя погода, и что он, если захочет, может вытянуть правду даже из самого упрямого человека. Девушка вздохнула. Что ж, лучше покончить с этими откровениями.

– Говорят, он сбежал после того, как вы пригрозили искупать его в ночном горшке.

– Он этого заслуживал. – В его тоне не было ни сожаления, ни колебаний.

– Уверена, что заслуживал, милорд.

Граф Уэстфилд был достаточно умным человеком, чтобы уловить нотки недоверия и осуждения в том, как она произнесла эти слова. Хейден вздохнул:

– Я вовсе не обязан объяснять вам свои действия, мисс Камден.

– Конечно, сэр.

– А посему я больше не нуждаюсь в ваших услугах.

Взмахом руки он указал на дверь.

– Сэр, я у вас уже третья сиделка. Первая ухаживала за вами меньше дня, потом был нанят мужчина, но и он сбежал через сутки, даже не потребовав оплаты. Тогда было решено, что сиделка-женщина будет вас меньше раздражать.

– И какой же болван это решил?

– Ваша сестра, леди Прескотт.

– Эдит. Черт бы ее побрал. Мне следовало догадаться.

– Вам лучше поспать. У меня есть успокоительное, которое вам поможет.

– Я не нуждаюсь в ваших успокоительных, – проворчал он.

– Вы так мечетесь во сне, что у вас могут разойтись швы.

София раскрыла саквояж и достала бутылочку с янтарной настойкой и небольшое, но хитрое приспособление, так называемую ложку Гибсона, у которой имелась «умная» крышечка, предотвращающая пролитие в том случае, если пациент пребывает не в настроении и отказывается принимать лекарство. По-видимому, сейчас она могла пригодиться. София налила микстуру в ложку, вернулась к постели и поднесла ложку к его рту. Уэстфилд резко отстранился.

– Что это, черт побери?

– Лекарство, о котором я говорила. Уверяю вас, это то, что прописал доктор Тримбл. Откройте, пожалуйста, рот.

Откинувшись на спинку кровати, Хейден упрямо скрестил руки на груди. Недолго думая, она зажала ему нос; граф, желая высказать все, что думает о нахальной сиделке, раскрыл рот, но прежде чем он успел вымолвить хоть слово, София одним ловким движением влила лекарство ему в рот. Хейден закашлялся и, совершенно по-простецки вытерев рот тыльной стороной ладони, уставился на нее. Леди Прескотт велела быть с ним строже; возможно, она несколько перестаралась, но дело сделано, назад не вернешь. София развернулась, подхватила лампу и направилась к двери, и вдруг, словно сам дьявол подтолкнул ее, она обернулась и на прощание отсалютовала графу своей хитроумной ложкой.

– Спокойной ночи, милорд, желаю приятных сновидений.

– Вот маленькая наглая… чертовка, – прорычал он, и его шок сменился яростью. Она закрыла за собой дверь. – Вы уволены, мисс Камден! – Его басовитый рык не смогла приглушить даже закрытая дубовая дверь. – Вы слышите меня, мисс? Вы уволены. Уволены к чертям собачьим!

Хейден откинул с лица шелковую простыню и, сощурившись, взглянул на окно, сквозь которое струился поток яркого утреннего света. Кто посмел так рано раздвинуть занавески? Селия? Нет, девочка сейчас у сестры, которая решила, что так раненому будет спокойней. Мэтьюз? Одернув ночную рубашку, он открыл было рот, чтобы кликнуть лакея, и тотчас захлопнул его. Перед камином спиной к нему стояла стройная женщина в темно-синем платье и белом переднике. На голове у нее было нечто похожее на накрахмаленную салфетку с крылышками. Он нахмурился. С чего вдруг миссис Бичем стала наряжать горничных в такие странные шляпки? Куда подевались старые штуковины, которые они носили раньше… чепицы? чепцы? Как бы они ни назывались, они были страшны как смертный грех, но это накрахмаленное уродство ничуть не лучше. В затуманенной памяти всплыло воспоминание о дерзкой сиделке. Граф негромко чертыхнулся – впрочем, наверняка это был сон. И тут его взгляд упал на комод, на котором стоял докторский саквояж и бутылочка с янтарной жидкостью. Дьявол, это был не сон!