Коварный план Кикимера (СИ)

Она снова облачилась в платье. В одно из тех лёгких воздушных одеяний, которые делали её непривычно женственной и немного далёкой. Гермиона всегда была другом, своим парнем. За годы пережитых вместе приключений и опасностей, Гарри никогда не делал поблажек или скидок на её пол. А сейчас что-то заставляло видеть в ней девушку. Может, лёгкий макияж, уложенные по-новому волосы и эти проклятые платья. А может, просто то, что теперь над Гарри не довлела неизбежность погибнуть и впереди была целая жизнь. Главный враг уничтожен, можно расслабиться, посмотреть вокруг и насладиться простыми вещами. Такими как улыбка Гермионы или её изящные колени, выглядывающие из-под пышной юбки…

— Привет, — ошарашенно произнес он, переваривая свои мысли.

— Здравствуй, Гарри, — её тон отдавал официозом и звучал совсем не так, как ему хотелось бы. — Ну, я слушаю, — она упёрлась руками в бока и с вызовом смотрела ему прямо в глаза.

Воинственная амазонка. Маленькая, хрупкая, но такая бесстрашная.

— Что?

— Ты пишешь в письме, что готов принести извинения и хочешь о чём-то со мной поговорить. Давай, начинай.

— Чего? Я не отправлял никаких писем! — вскипел Гарри.

— Издеваешься? — она вытащила из дамской сумочки сложенный листок и швырнула прямо на стол. — А это, по-твоему, что?

Гарри заморгал и протянул дрожащие пальцы к бумаге.

Проклятье!

«Дорогая Гермиона, я был не прав и очень сожалею об этом. Я не знаю, что на меня нашло. Вернее, знаю… но боюсь, ты не захочешь это слышать. Так что просто прошу прощения и готов сделать это лично, если ты захочешь меня видеть. Надеюсь, что я ещё являюсь твоим другом. Гарри».

Это действительно был его почерк и даже его текст! Только он не помнил, чтобы отправлял письмо… Неужели он сделал это в пьяном угаре? Послал сову? Чёрт, он совсем не помнил такого! Кровь прильнула к лицу и Гарри невольно покраснел. О чем он только думал, когда писал это? Что он ей скажет?

— Гермиона, — он опустил глаза и они невольно упали на босоножки подруги, рассматривая её аккуратные пальчики. — Я… я… забудь! Я был пьян!

Сердце Гарри колотилось так, будто за ним неслась, извергая пламя, венгерская хвосторога. Он, не решаясь поднять взгляд, продолжал смотреть в пол.

— Пьян? Ты издеваешься, Гарри?! Посмотри на меня немедленно! — это звучало так грозно, что он машинально выполнил приказ. — Значит, я бросаю всё и мчусь сюда, потому что ты просто решил по пьяни развлечься и написать мне эту чушь?!

Стыд сменился обидой, а затем — злостью. Чушь? Да, он не помнил, что отправлял это чёртово письмо, но оно не было для него чушью!

— И кого это ты там бросила? Рона без присмотра на полчаса?! — взбесился он. — Давай, беги скорей назад, а то наш шутник снова надумает тебя оставить! Ему не впервой!

Звонкая пощёчина охладила пыл Гарри и, глядя в распахнутые глаза лучшей подруги, он понял, что перегнул. Осознал, насколько низко пал, вываливая на неё всё это. Но в то же время, непонятная обида, ярость и безысходность полностью лишили его способности соображать. Гарри боялся в этом признаться, но он настолько привык видеть Гермиону всегда рядом с собой, в любой момент готовую кинуться ему на помощь и отказаться от всего на свете, что не представлял других вариантов развития событий. Это было обыденным и таким естественным, словно само собой разумеющимся… Он никогда ни секунды не сомневался в её преданности, верности и в том, что она всегда выберет его. А она выбрала Рона! Рона! Рона, как назло, являющегося его другом, спасшего ему жизнь…

Перед глазами пронеслись все их дни в палатке, её слёзы, неловкий танец и то, как она отвернула голову в тот волнующий момент, когда Гарри почти решился… почти понял… почти принял неизбежную истину, что их связь шагнула далеко за пределы дружбы. По крайней мере в тот конкретный миг было именно так. А что теперь?

Взгляд замер на губах подруги. Таким манящих и запретных одновременно. Внезапно ставших желанными, вожделенными, соблазнительными…

Нет, он не может! Не имеет на это права!

Сейчас она была готова уничтожить его одним взглядом, и Гарри понимал, что заслужил это. Он дерьмовый друг и ужасный человек.

— Уходи, Гермиона, — с трудом произносит он и видит в её глазах такой спектр эмоций, что уже готов пойти на попятную, но язык словно прирос к нёбу и слова застряли в горле.

Её словно ударили. Гермиона знала, что такое боль. Она пережила войну, пытки и лишения, теряла родителей и уже не надеялась выжить. Но сейчас рану наносил самый близкий и родной человек. Тот, за которого она готова была умереть. Тот, ради которого готова была отказаться от чего угодно. Тот, за кем без раздумий кинулась бы в сердцевину Адского пламени… Она не могла даже предположить, что Гарри когда-нибудь скажет ей что-то подобное. Прогонит её…

Она резко отвернулась, не желая показывать свою слабость и слёзы, предательски выступившие на глаза, и кинулась прочь.

***