Коварный повеса

Он вдруг схватил ее за плечи и, пристально глядя ей в глаза, проговорил:

— Ты ведь не знаешь, какой я на самом деле. Ты никогда не видела меня обезумевшим от похоти. Даже лишая тебя девственности, я проявлял сдержанность. Но если ты продолжаешь говорить…

— Что я люблю тебя? Я ничего не могу поделать с собой, это действительно так. Я люблю тебя, Энтони, и все твои предостережения ничего не изменят.

— Как же ты не понимаешь?.. — Глаза его сверкали, а пальцы все сильнее впивались в ее плечи. — Пойми, с другими женщинами легко быть осторожным — они возбуждают только мое тело, но с тобой… — Судорожно сглотнув, он вновь заговорил: — С тобой все по–другому, ты возбуждаешь мои чувства, мою душу… Я провожу все ночи, мечтая о тебе, а днем постоянно думаю о том, как бы побыстрее тебя увидеть. Когда мы вместе, это почти невозможно вынести, а когда тебя рядом нет — все еще ужаснее.

— Это любовь, мой милый, — прошептала Мэдлин; она и сама чувствовала и испытывала то же, что и Энтони. — Я тоже постоянно теряю контроль над собой, когда мы вместе. Думаю, в субботу вечером я это доказала.

— Ты не теряла контроль. Ты сделала именно то, что решила сделать. — Но ведь я совсем забыла о своей первоначальной цели. — Она обвила руками его шею. — Поверь, я вовсе не собиралась влюбляться в тебя. А если ты думаешь, что твои предостережения испугают меня, то совсем меня не знаешь.

Мэдлин поцеловала его, но после этого отстранилась лишь на мгновение, потому что их губы почти тотчас же снова слились в поцелуе. И на сей раз она даже не пыталась охладить его пыл — напротив, старалась еще крепче к нему прижаться.

Но он вдруг прервал поцелуй и, задыхаясь, пробормотал:

— Нет, нет, я не хочу… Только не здесь, только не в этом месте, где… Мэдлин, ты не такая, как другие, понимаешь?

Она прекрасно все поняла, однако никак не могла с ним согласиться.

— Энтони, ты напрасно считаешь, что должен сдерживать себя со мной. Я не такая уж хрупкая, как тебе кажется.

— Но ты понятия не имеешь, как…

— Как ты неистов, когда «выпускаешь себя на свободу»? Вообще–то знаю. А вот ты, как я теперь понимаю, совершенно меня не знаешь. Поверь, я могу быть такой же необузданной, как ты.

Глаза его разгорались все ярче. Пристально глядя на Мэдлин, он проговорил:

— Ты совершенно не понимаешь значения слова «необузданный», ты даже не знаешь…

— Ошибаешься, мой милый. Я все прекрасно знаю. — Она вдруг опустилась перед ним на колени. — Приготовься, любимый. Я готова доказать тебе, что ты действительно ошибаешься, готова доказать, что ты никогда не измучаешь меня в спальне.

Глава 24

Дорогой кузен,

я разделяю Ваш скептицизм относительно того, что распутник якобы может измениться к лучшему. Но лорд Норкорт не такой, как другие. Если кто–то может заставить его остепениться, то это Мэдлин. Она имеет к нему подход— в этом я нисколько не сомневаюсь. Полагаю, они очень подходят друг другу.

Ваша Шарлотта.

Не в силах вымолвить ни слова, Энтони смотрел, как Мэдлин расстегивает его брюки с совершенно очевидными намерениями. «Но как же она, — думал он. — Она же не знает, как…»

— Мэдлин, какого дьявола? — пробормотал он с усилием. — Что ты делаешь?

Она принялась расстегивать его кальсоны. Подняв голову, она улыбнулась:

— Я собираюсь доказать тебе, что мы действительно созданы друг для друга. Ты говоришь, что обладаешь неуемным аппетитом. Что ж, а я обладаю неуемным любопытством. С тех пор как я прочитала в той «гаремной» книге об удовлетворении мужчины ртом… Знаешь, мне ужасно интересно, как это происходит.

Он невольно застонал:

— Но, Мэдлин, дорогая, это не то… То есть только шлю… женщины определенного сорта…

— Делают это? Ты уверен? — Она снова улыбнулась. — Но ты ведь не женат, поэтому не знаешь, что муж и жена делают в уединении супружеской спальни. Разве жена не может доставлять удовольствие мужу таким способом?

— Да, но я… То есть я считаю… — Он в смущении умолк и снова застонал.

— Ох, милый, только не говори мне, что пресыщенный распутник никогда этого не пробовал.

Его щеки порозовели.

— Да, пробовал. Но я… предпочитаю этого не делать.

— Неужели? — Она спустила его брюки, затем кальсоны, после чего, тихо рассмеявшись, заявила: — О да, твое тело говорит совсем другое.

— Мое тело… Черт побери, оно живет само по себе и не желает сдерживаться.

Мэдлин на мгновение задумалась.

— Так вот почему тебе не нравятся такого рода удовольствия. Потому что ты в таких случаях теряешь контроль над происходящим?

Энтони молча кивнул. О, Мэдлин прекрасно все поняла. В такие минуты он действительно терял над собой контроль — и ненавидел себя за это. И уж тем более ему не хотелось, чтобы это делала Мэдлин, единственная женщина, которая его любила.