Коварство без любви

Шесть лет назад труппа выдвинула его на пост директора, под петицией мэру подписались почти все в коллективе. Он сумел убедить коллектив, что справится с должностью директора, но не убедил администрацию города, и в кресло залезла Эра Лукьяновна, а труппа покорно приняла решение Белого дома. За то, что не отстояли его кандидатуру, он ненавидел труппу, потому и расправлялся с ней безжалостно. Тех, кто отказался подписаться под петицией, впоследствии приблизил к себе, потому что врага желательно изучить со всех сторон и выявить его уязвимые места. Укрепив свои позиции в спальне Эры, Юлик хладнокровно переступил через друзей, прекрасно зная, что на подлость они не способны, только будут обороняться по мере сил. А он способен, он на все способен, это его преимущество. И когда в театре останется человек десять актеров, когда абсолютно все поймут, что ни одного спектакля больше не поставить с таким количеством, тогда и наступят долгожданные перемены. Труппу распустят. Кто будет виноват в развале театра? Конечно же, Эра Лукьяновна. Старушку скинут, а он займет ее место. За последние годы Юлик наладил связи в Белом доме, там есть кому замолвить за него словечко. Неважно, что театр перестанет выполнять свои функции, Юлик все продумал. Это будет гастрольный театр. Юлик станет приглашать готовые спектакли со звездами, пусть даже они халтуру привезут – все равно. Народ повалит на звезд, а не на то, что они там играют. И никаких забот, никаких склок, актеров и режиссеров. Полный покой и забитое до старости место! Когда же наступит этот благословенный день? Юлик уже ждать не в силах.

Сев в машину, кинул последний взгляд на окна Эры Лукьяновны. С каким удовольствием он смотрел бы на нее в гробу! А ведь нет худа без добра...

5

Сначала звонок проник в подсознание, не желавшее пробуждаться. Затем трезвон раздался в ушах. Карина протянула руку, не открывая глаз, пошарила по тумбочке, сняла трубку и поднесла к уху.

– Карина, это я, Лопаткин.

– Угу, – отозвалась она, продолжая спать.

– Карина, я умираю...

Она чуть приподняла одно веко, в щелочку рассмотрела светившиеся цифры на часах. Половина четвертого! Но у нее не нашлось сил разозлиться на Лопаткина, только пробормотала сонно:

– Коля, а ты не мог бы позвонить, когда умрешь?

– Каринка, мне плохо, мне очень-очень плохо. Я не могу жить.

– О! – застонала она, чувствуя, что сон убегает. – Коля, ты знаешь, который час?

– Карина, прости. Ты такая хорошая, я тебя очень люблю. Ты прости меня, Карина, я был свинья...

– Ты и сейчас свинья, – проснулась Карина, села на постели и включила настольную лампу. – А еще ты, Коля, пьяная свинья.

– Не угадала, – не обиделся Лопаткин. Он зануда, а обижаться не умеет. – Я трезв, как... ну, немножко выпил. Карина, если б ты знала, если б ты все знала...

– Тогда ты шизофреник, – начала злиться Карина, ведь теперь вряд ли удастся заснуть до утра. – И меня делаешь шизофреничкой, потому что спать не даешь.

– Карина, ты хорошая, ты поймешь... Тебе не говорила Ленка? Мы с ней были... ну, были с ней...

– Я слышу, – вздохнула она. – Вы были с ней.

– Ты не поняла. Мы спали с ней. (Карина непроизвольно присвистнула, окончательно проснувшись. Об этом Ленка ничего ей не говорила.) Ты не знала? Она тебе не сказала? А я хотел бы, чтоб она рассказала... всему свету. Я люблю ее, Карина. Но я ее потерял. Навсегда! Ее нет...

– Ну, ты, положим, многих любил. Это ничего. Не смертельно. Это пройдет.

– Не пройдет, потому что я еще и подлец, Карина.

– Ты только сейчас догадался? – Она взяла сигарету, закурила, не оправившись от шока: Лопаткин и Ленка? Чушь!

– Да, я был не достоин ее. Но она мне подарила целую ночь. Я был счастлив, как никогда, честное слово. А потом... потом... я... Карина, мне надо сказать тебе, только тебе, потому что это давит на меня. Я взвалил глыбу не по плечу, не понимаю, как это случилось, почему... Я убил Елену. Я ее убил...

– Коля, ты не шизофреник. Ты параноик, а это уже последняя стадия.

– Ругай, ругай меня, Кариночка. Ты все правильно делаешь, но ты не знаешь самого главного... Неделю назад мне принесли одну бумажку, Башмаков принес... Он уговорил меня подписать. Сказал, что это надо сделать, иначе без нашего ведома уберут, но... другим способом. А так, когда список обнародуют, профком отстоит при всех...

– Я ничего не понимаю в твоем бреде, – перебила его Карина. – Какой список? Что ты подписал? Выкладывай четко, без заморочек.

– Я подписал список на новое сокращение, – выпалил Лопаткин и зарыдал или имитировал рыдания. – В нем была Лена... всего пять человек... Карина! Карина, ты меня слышишь? Алло!

– Слышу, – ответила она после длинной паузы. – Значит, ты переспал с Ленкой, как утверждаешь, а потом подписал сокращение штатов, где стояла ее фамилия? Замечательно. Ты не подлец, ты мудак, Коля.

– Да, да, я знаю. Я сделал непростительную глупость, поверил... Но Башмаков сказал... будет совместное собрание художественного совета и профкома, где мы скажем свое слово...