Коварство дамы треф

…Проснулась я внезапно, как от толчка, и не сразу поняла почему. Просто открыла глаза и, не шевелясь, уставилась в темноту перед собой. Электронный циферблат часов на прикроватном столике показывал 3:00 — глубокая ночь. Свет уличных фонарей, просачиваясь через мудреный рисунок тюлевых занавесок, рисовал причудливые узоры на потолке. Вдруг занавески дернулись раз, другой — и в комнату пахнуло сыростью и холодом с балкона. Стоп! Разве я оставила его открытым на ночь? Да, я люблю, когда ночью в комнате свежо, но для этого достаточно просто открытой форточки. Кто же открыл балкон? По спине пробежали липкие мурашки: я поняла, что в комнате я не одна и кто-то смотрит на меня из темноты в упор. Видимо, от этого взгляда я и проснулась!

Не отрывая головы от подушки, я потянулась к прикроватному столику, где, прикрытый томиком Хокинса, лежал мой верный «макаров».

— Не советую этого делать, — отчетливо произнес голос из темноты.

Неизвестный дернул за шнурок торшера, и в дальнем углу комнаты вспыхнуло блекло-желтое пятно электрического света. На секунду я зажмурилась, а потом снова открыла глаза и нервно сглотнула: там, у торшера, в кресле сидел мужчина. Я сразу узнала Антона Кронштадтского. Он сидел небрежно, чуть развалившись и вольготно закинув ногу на ногу, как если бы находился у себя в комнате или заглянул ко мне в гости на чашечку кофе. Но едва ли он пришел сюда для этого: в его руке я увидела пистолет, дуло которого целилось мне точно в лоб.

— Что ты здесь делаешь? — прижимая одеяло к груди, выдохнула я.

— Вчера ты мастерски обставила меня в карты на кругленькую сумму. Потом оказалось, что ты еще неплохо разбираешься в машинах. А потом выяснилось, что ты феерично умеешь решать любые проблемы с помощью силы. Двоих здоровенных мужиков ты раскидала по разным углам, как борзая кроликов. И мне стало интересно, чего еще от тебя можно ждать?

Кронштадтский вопросительно вскинул брови и насмешливо уставился на меня. Он явно издевался.

— Учти, я живу в квартире не одна, — прошипела я.

— Ну да, ну да! О твоей милейшей родственнице я уже знаю. Видел, как ты по ее поручению таскалась полдня по магазинам.

— Ты за мной следил? Зачем?

— Мне показалось, что ты очень хотела со мной встретиться.

Пятикалиберный боевой «ТТ» по-прежнему смотрел на меня в упор, и я невольно поежилась

— С чего ты это взял?

— Бармен из «Темной стороны» рассказал, что ты очень интересовалась мной в первый же день своего появления там. Обещала кучу денег любому, кто даст хоть какую-то информацию обо мне. А Пашка-малой испортил мне машину по твоему наущению. И вот это, кстати говоря, совсем уж нехорошо — ремонт «Мазды» влетел мне в копеечку! — спокойно поведал Кронштадтский.

Значит, и бармен, и мальчишка на побегушках сдали меня с потрохами! Вот продажные шкуры! А ведь я им заплатила немало. Впрочем, этого следовало ожидать. Но сам Кронштадтский — каков хитрец! Он ведь еще тогда, у стойки бармена, много чего обо мне узнал. И при этом сам первым подошел и предложил сыграть в карты. Упреждающий шаг? Да, похоже на то. Тем более что в игре как нигде можно получить самое полное представление о человеке, о его стратегии, тактике и реакциях. Вероятно, он и о тузах в рукаве догадался сразу, но предпочел помолчать. А потом сел в мою машину и позволил подвезти себя. Что там у него на уме — черт его знает!

— Как ты меня нашел?

Кажется, я задала самый нелепый вопрос из всех возможных.

— Проще простого! Запомнил номер твоей машины, — пожал плечами Кронштадтский и добавил: — Давай рассказывай, кто ты такая и зачем меня искала? — он повелительно ткнул пистолетом в мою сторону.

Нет, так совершенно невозможно разговаривать!

— Хорошо, расскажу. Только пушку спрячь.

— Сначала рассказывай! А дальше я уже сам буду решать, что мне делать.

Торговаться с человеком, который держит тебя на мушке, — по меньшей мере неблагоразумно. И мне ничего не оставалось, как начать:

— Меня зовут Евгения Охотникова. Девяностого года рождения. Окончила Ворошиловское училище. Бывала во многих горячих точках, принимала участие в спецоперациях. Террористов приходилось обезвреживать. Потом бросила это дело и сейчас работаю частным телохранителем.

Я замолчала. Кронштадтский тоже молчал. Свет торшера не падал на его лицо, но я точно знала, что сейчас он испытующе смотрит на меня. И если ему что-то не понравится, он в любую секунду может спустить курок.

— Допустим, я тебе поверил, — наконец произнес он. — Но какой шулер учил тебя играть? Незаметно подкинуть четыре туза из рукава при нулевом раскладе на руках может только профессионал.

— Так ты знал, что я тебя обманываю?

Кронштадтский только хмыкнул.

— Но почему тогда ты ничего не сделал?

— Например?

Он склонил голову набок и вопросительно на меня уставился, а его губы кривились в усмешке.

— Тебе же ничего не стоило меня разоблачить!