Коварство дамы треф

Ах, милый юноша, если бы вы знали, что замыслила коварная псевдожурналистка Евгения с липовым удостоверением в сумочке в отношении вашего отца! Что-то явно произошло со мной с тех пор, как я связалась с Кронштадтским, а особенно после тех передряг, в которые мы с ним попали сегодня утром. Не было больше чистоплюйки Жени, которая еще недавно с прилежностью школьницы постигала азы шулерского мастерства в одиночной камере Ника Ветлицкого. Ее место заняла расчетливая стерва с холодной улыбкой, для которой цель оправдывала любые средства и которая готова была одним махом устранить любые препятствия на пути к этой цели, в том числе и такой пустяк, как угрызения собственной совести.

Моя совесть подавленно молчала, пока Митя разворачивал свою машину и загонял ее в соседний с моим «фольком» кармашек. Не было сомнений в правильности того, что я собираюсь сделать, и тогда, когда я вместе с сыном предпринимателя поднялась по кованым ступенькам вверх и молодой человек услужливо распахнул передо мной двери ресторана «Каре».

В холле нас встретил администратор.

— Дмитрий Леонидович, — с готовностью поднялся нам навстречу высокий сухощавый мужчина в гладком черном костюме-тройке с бейджиком на лацкане пиджака.

— Здравствуйте, Александр Петрович, — мягко и приветливо улыбнулся Митя служащему ресторана как старому приятелю.

— Вас уже ждут. Позволите проводить?

В сопровождении администратора мы сначала прошли через помпезный зал ресторана, затем по коридорам куда-то в глубь здания и наконец поднялись по лестнице с ажурными перилами.

— А о чем вы планируете написать? Вас интересует папин бизнес или он сам? — возбужденно расспрашивал Митя по дороге.

Я начала лихорадочно соображать, что лучше ответить в такой ситуации, но мой собеседник, не дожидаясь моей реакции, продолжал болтать сам. Стало очевидно, что мое участие в диалоге ему вовсе и не требуется, и я принялась просто рассматривать богатые интерьеры старинного особняка, приспособленного ныне для проведения досуга тарасовских толстосумов.

— Если вы хотите написать о бизнесе, то в Интернете и так уже полно информации — не знаю, что нового можно о нем рассказать. А если вы станете задавать вопросы личного характера, то… Сказать по правде, мой отец — человек довольно закрытый. — Митя понизил голос и счел нужным пояснить: — Нет-нет, не подумайте ничего плохого! Не то чтобы ему есть что скрывать или еще что-то в этом роде. Просто он по натуре интроверт, и характер у него непростой. Даже мне бывает иногда сложно найти с ним общий язык. Честно говоря, я по этой причине долго не хотел работать вместе с отцом. После юридической академии все мои одногруппники быстро нашли себе работу: кто-то подался в родительский бизнес, кого-то пристроили на хорошее место родственники. И только я год занимался непонятно чем: пробовал себя то в одном деле, то в другом… Даже пытался открыть свою адвокатскую контору, но не вышло! И только полгода назад я согласился работать в бизнесе отца… О-о, а вот мы и пришли!

Александр Петрович довел нас до высокой дубовой двери без единого указателя, почтительно кивнул в знак прощания и быстренько ретировался.

— Идемте, Женя, — позвал Митя. — Попробуем договориться об интервью прямо сейчас. А если не получится, выберете другое удобное время. — С этими словами он толкнул дверь и чуть посторонился, предоставляя мне возможность войти первой.

Сказать по правде, я не имела ни малейшего представления о том, что говорить и как вести себя с господином Графченко, которого родной сын отрекомендовал как интроверта и человека с тяжелым характером. Какими силами заставить такого человека сыграть партейку-другую в покер с моими товарищами — об этом и вовсе не хотелось думать. В надежде на вечное русское «авось» я переступила порог и оказалась в небольшом кабинете. Кроме пары тесно сдвинутых кресел под старину и стеллажа до самого потолка, заставленного книгами, здесь имелся только широкий письменный стол. За столом сидела чопорная дама лет сорока с замысловатой прической на голове. Она тыкала наманикюренным пальцем в лист бумаги:

— Слишком высокий райдер. Столичные певцы совсем с ума сошли, — услышала я обрывок ее фразы, обращенной к мужчине, который стоял рядом с ней.

При нашем появлении дама тут же вскинула голову. Обернулся и мужчина. Не по годам статный, седой, он глянул на нас поверх приспущенных на нос очков. Несколько секунд он пристально изучал то меня, то моего спутника и наконец, не глядя на свою собеседницу, велел:

— Лариса, сходи в отдел кадров. Нужно проверить отпускные ведомости.

Без единого возражения эффектная дама мгновенно удалилась. Как только за ней закрылась дверь, Леонид Графченко приблизился к нам.

— Здравствуй… — обратился он к сыну и, чуть помедлив, добавил: — Дмитрий.

— Здравствуй, отец, — улыбнулся тот.