Коварство любви

— А куда вы направлялись? — поинтересовалась Дафна. — Я думала, вы в Лондоне.

Рошфор одарил ее своим самым надменным взглядом, который он обычно использовал, чтобы пресечь нахальные вопросы, но Дафна ничуть не смутилась.

— Мы ехали навестить друзей, прежде чем вернуться в Маркасл.

— Ах, неужели? И кто эти друзья? Возможно, я их знаю, — не унималась сестра Бромвеля.

Герцог, изображая удивление, поднял бровь.

— Сомневаюсь, — отрезал он.

— Хватит вопросов, Дафна, — произнес лорд Бромвель повелительным тоном, которого она никогда у него не слышала. — Нашим гостям пора ехать. Не станем их дольше задерживать.

— Разумеется, нет, — согласилась Дафна, одаривая присутствующих ослепительной улыбкой.

— Пойду на конюшню, скажу кучеру, чтобы подавал экипаж, — сказал Рошфор, глядя на Франческу.

— Отличная идея, — сдержанно и отстраненно ответила та.

Поклонившись, как того требовал этикет, герцог вышел из комнаты.

— Прошу извинить нас, дамы, нам с Калли нужно немного освежиться перед поездкой, — произнесла Франческа, беря подругу под руку.

Улыбнувшись леди Свитингтон и ее спутнице, они также покинули комнату. Калли старательно избегала смотреть на Бромвеля из страха, что чувства к нему на ее лице. Они с Франческой поднялись по лестнице на второй этаж, причем леди Хостон удерживала девушку от слишком поспешной ходьбы.

Когда они скрылись из вида, Франческа отпустила руку Калли, и девушка обессиленно прижалась к стене.

— Ах, Франческа, — прошептала она.

Женщина предостерегающе покачала головой и отвела подругу подальше от лестницы.

— У вас есть при себе сумка или что-то подобное? — чуть слышно спросила она.

Калли кивнула, также ответив шепотом:

— Да, она здесь.

Она залилась румянцем, вспомнив, что произошло в этой комнате прошлой ночью. Одежда Бромвеля по-прежнему была разбросана по полу.

— Пойду заберу ее, — сказала она, исчезая в спальне.

Мгновение спустя она вернулась с сумкой в руках.

— Как мы это объясним? Возможно, мне стоит выбросить ее из окна или спрятать в шкафу.

Франческа покачала головой:

— Нет, идемте как есть. Наглость зачастую оказывается лучшей линией поведения.

Взяв из рук Калли сумку, она стала спускаться по ступеням. Примерно на середине лестницы леди Хостон произнесла нарочито громким голосом:

— Как хорошо, Калли, что мы захватили с собой одну из моих сумок. Сложно выглядеть безупречно, не имея под рукой гребня и шпилек. Вы со мной согласны?

— Разумеется, — подтвердила девушка, пряча улыбку.

Доверься Франческе, подумала она.

— Какой уютный домик, лорд Бромвель, — продолжила между тем Франческа, снова оказавшись в прихожей и не давая никому возможности произнести ни слова. — Он всегда принадлежал вашей семье?

— Это дом моей сестры, — пояснил граф. — Его хозяином был ее покойный муж.

— Ах, ну надо же! — Франческа повернулась к Дафне: — Как это мило с вашей стороны, леди Свитингтон, предоставить коттедж в распоряжение вашего брата. Впрочем, вы всегда печетесь о благе других людей.

Дафна послала ей полный ненависти взгляд, но Франческа в ответ лишь улыбнулась и повернулась к Калли:

— Нам нужно поторапливаться, не стоит заставлять герцога ждать. — Посмотрев на миссис Каткарт, она весело добавила: — Как я заметила, мужчины терпеть не могут, когда их планы нарушаются. Вы так не считаете, миссис Каткарт?

— Напротив, леди Хостон, — ответила та, — я с вами абсолютно согласна. Именно так и обстоит дело. Очень жаль, что вы столь скоро нас покидаете и мы не имели возможности поболтать, но я все отлично понимаю.

— Я только заберу свою мантилью, и мы сразу же продолжим путь, — сказала Франческа, направляясь на кухню.

Очень скоро она вернулась, облаченная в темно-синюю мантилью и с ридикюлем в руках. Калли поспешно подхватила свой плащ со скамьи, куда его бросил Бромвель накануне вечером, и обе дамы прошествовали к двери.

— Я вас провожу, — произнес граф, следуя за ними.

— Нет необходимости, — чуть слышно ответила Калли, принуждая себя взглянуть ему в глаза и от души надеясь, что на ее лице не отражается бушующий в душе вихрь эмоций.

— Я настаиваю, — отрезал он, прекращая дальнейшие возражения и предлагая ей руку.

Посмотрев ему в лицо, Калли испытала желание одновременно и плакать, и смеяться. Ей хотелось погладить щеку Бромвеля, по которой пришелся удар Рошфора, хотелось на прощание крепко обнять его и поцеловать в губы. В уголках глаз ее показались слезы. Калли понимала, что при свидетелях она не могла потакать подобным желаниям. Для всеобщего блага ей нужно было и дальше разыгрывать свою роль в этом фарсе. Все, что она могла сделать, — это вежливо улыбнуться и принять протянутую ей руку, словно Бромвель был для нее всего лишь знакомым.