Ковбой

Вряд ли его собирались убивать или калечить жутко. Если прикинуть… Кинематографическая специфика, ага – со сломанной рукой или ногой, с украшенной синяками физиономией Бестужев, даже живой, оказался бы бесповоротно исключен из съемочного процесса на немалое время. Очень возможно, злыдень пальнул ночью в приливе злобы, сгоряча, а потом пораскинул мозгами и понял, что должного результата можно добиться и без таких крайностей, попросту уложив соперника на больничную койку, вынудив прыгать на костыле или расхаживать с рукой в гипсовой повязке…

«К черту, – сердито подумал Бестужев. – Не даст он мне жить спокойно, раз уж взялся. Пора отсюда убираться, не откладывая, вот прямо сейчас. Прихватить из гостиничного номера куртку, спрятать в ее кармане револьвер (предварительно поменяв патроны на боевые), оставить там ковбойскую кобуру (в столице с нею на боку наверняка смотрелся бы некомильфотно), взять записную книжку с заветным адресом – и отправляться на станцию». Никто и не вздумает его задерживать, никто и внимания не обратит. Был человек – и пропал, исчез в нетях, растворился в жарком южном воздухе, напоенным ароматом незнакомых цветов, сгинул безвестно… Плакать не будут, хотя красотка Лили, безусловно, погорюет при известии о внезапном и загадочном исчезновении перспективного кандидата в законные супруги и деловые партнеры. Ничего, переживет, ничего страшного с ней не случится, при ее-то уме и оборотистости подыщет себе другого партнера или в одиночку пробьется к вершинам – хваткая девица, что уж там…

Приняв решение, он направился в гостиницу, уже чувствуя себя чуждым всему окружающему, с которым вскоре предстояло распрощаться навсегда без малейшего сожаления.

Глава шестая Русский Икар

Две покрытых пылью лошади были привязаны к перилам веранды – и двое чисто, но незатейливо одетых мужчин, прикрыв лица широкополыми шляпами, расположились в креслах-качалках слева от входа в гостиницу. Достаточно оказалось беглого взгляда, чтобы они Бестужеву не понравились категорически: чересчур уж деланным выглядело их безразличие. Даже не посмотрели, уставились прямо перед собой, будто на той стороне улицы происходило что-то интересное, хотя ничегошеньки там не имелось, кроме блаженно развалившейся на солнцепеке свиньи и мальчишки лет семи, лениво гонявшего что-то наподобие волчка. Оба с кобурами на поясе – но вот филерской опытности в них как раз и не чувствуется…

Неторопливо пройдя по коридору, Бестужев прикрыл дверь своего номера, прошел внутрь. Остановился.

За столом, по американскому обычаю непринужденно взгромоздив на него ноги, расположился старый знакомый по «Титанику» – адвокат мистер Лоренс. Он покуривал длинную и тонкую коричневую сигару, с любопытством наблюдая за Бестужевым.

Особого удивления и не было – разве что раздражение. Нужно же было этому прохвосту встать на дороге в самый последний момент…

– Друг мой! – вскричал крючкотвор, не меняя позы. – Как я рад вас видеть, старина Леопольд! А впрочем, вы давно уже не Леопольд… Мик Рэли, а?

– Так получилось, – сказал Бестужев. – Здешние законы, насколько мне известно, не запрещают называться как угодно.

– Молодчина. Быстро американизируетесь.

– Стараюсь, – кратко ответил Бестужев.

Подошел к шкапчику, распахнул дверцу и, убедившись, что коробка с патронами нетронута, сел на свободный стул, принялся высыпать из барабана бутафорские патроны и вставлять боевые – с таким видом, словно пребывал здесь один-одинешенек.

– Любите вы оружие, – хмыкнул Лоренс. – Как мальчишка.

– Каждый по-своему с ума сходит, – отозвался Бестужев.

Защелкнул барабан, отправил кольт в кобуру.

– Послушайте! Вы мне, действительно, не рады?

– Нисколечко, – сказал Бестужев. – Кстати, это ваши обормоты сидят у входа в гостиницу? Очень уж у них дурацкий вид…

Лоренс пожал плечами:

– Где прикажете в этой глуши набрать других? У них есть и ценные качества…

– Ну, и как вы меня нашли?

– Вас это правда интересует?

– Конечно, – сказал Бестужев, доставая папиросы и усаживаясь поудобнее.