Ковчег

Дедок-водитель, критически прищурив глаз, окинул меня взглядом, хмыкнул, и, порывшись в бардачке, извлёк оттуда алюминиевую флягу, когда-то окрашенную в зелёный цвет, а теперь полностью облупившуюся. Не иначе, как с самой войны с собой таскает…

Во фляге оказался довольно неплохой коньяк. Сделав несколько глотков, я почувствовал себя лучше, и вспомнил, что надо бы поделиться с остальными. Но сопровождающий и дедок от допинга отказались.

«Москвич» тронулся, прорезая лучами противотуманок затопивший всё вокруг утренний туман…

Как говорится, долго ли, коротко ли ехал Иван-Царевич… Гм… Или Иван-Дурак? Ну, в общем — я… И снова предстал пред ним славный град Изюм. «Москвич», ковыляя по выбоинам, остановился у знакомой мне уже по прошлому посещению забегаловки.

— Опять в туалет? — поинтересовался я у спутников.

— Туда, мил человек, туда… Вот только «сменщика» твоего дождёмся… — подтвердил мои догадки водитель.

— М-да… Велика Украина, а место встречи изменить нельзя, — пробормотал я, прислушиваясь к недовольному урчанию в животе. — Может, зайдём перекусить.

— Здоровье дороже, — усмехнулся сосед по сиденью. — Посидим пока здесь. Уже недолго.

Действительно, минут через десять в клубах пыли на горизонте нарисовался прыгающий по ямкам «Гелендваген». Вот он подъехал ближе, вот остановился… Вот из него вышел «я», малость помятый и с щетиной на физиономии. «Гудел», видно, всю ночь… Я непроизвольно провёл рукой по подбородку. Ну да, побриться сегодня было как-то недосуг…

— Пора, — скомандовал сосед, и я с удовольствием покинул тесную металлическую коробку, по какому-то недоразумению во времена СССР называвшуюся автомобилем. По дороге я размышлял на тему, а с кем же это «я» всю ночь так плотно общался, если «клиент», по словам Константина Павловича, скорее мёртв, чем жив.

Оставив разгадку этой тайны на потом, я зашёл в кабинку. Снова последовал процесс переодевания, и покинул туалет я уже самим собой, а не «Славикодимоном». Ещё в кабинке, проверяя содержимое карманов, обнаружил записку: «Всю ночь гуляли с Константином Павловичем. Разболелся зуб. Ездил к стоматологу. Не доехал. Прошло. Записку сжечь». Хорошо хоть, не съесть… Щелчок зажигалки, и через пару секунд клочок бумаги превратился в пепел, тут же отправленный в унитаз. Конспирация, и ещё раз конспирация!

Ну и легенду, кстати, придумали, конспираторы блин… Уж лучше бы меня послали за любимой водкой любимого начальника, которой почему-то не оказалось у гостеприимных хозяев. Или за шоколадкой «Алёнка»… Или… У ВИПов бывают такие бзики. Когда гоняют топ-менеджеров за тем, за чем можно было бы послать водителя… Ну да ладно… Хорошо хоть, зуб уже «не болит». А то бы пришлось действительно навестить стоматолога. А уж он нашёл бы, что лечить (или рвать, упаси боже!).

В «Гелендвагене» на этот раз оказалась только моя личная охрана. Ну да, не будет же начальник возить подчинённого к зубнику? Интересно, охрана в курсе, или тоже принимала этого «подставного» за меня? Жаль, у Семена этого спросить нельзя. Должен, по идее, был заметить… Он-то мои привычки и манеры успел хорошо изучить. Но молчит. Ладно, спрошу у Константина Павловича по прибытии.

Машина тронулась. Оглянувшись, я увидел, как к памятному «Москвичу» направляется безликое чувырло в капюшоне и узких тёмных очках…

Когда мы наконец-то въехали на территорию одной из бесчисленных ведомственных баз отдыха, ныне превращённых в элитные борде… э-э-э… Ну, в общем, как она там сейчас официально называется… как-то никогда не интересовался, время было уже ближе к полудню. При виде меня, вошедшего в домик, Константин Павлович обрадовался:

— Ну, как зубы, вылечил?

— Сами болеть перестали… — развёл я руками.

— Ну вот, я же тебе говорил… А ты: «К стоматологу, к стоматологу…»

— Уж очень сильно болело… — начал оправдываться я извиняющимся тоном.

— Ладно, давай перехвати чуток, и пора нам на деловую встречу, кивнул «старшой» в сторону стола, на котором возвышалась куча нетронутых съестных припасов.

— Можно я в душ быстренько сгоняю? — взмолился я. Все мои сегодняшние водные процедуры, не считая погружения с аквалангом в шахте, состояли из обтирания гигиеническими салфетками в «Москвиче» и быстрого умывания в туалете.

— Только быстренько. Чистюля… — проворчал Константин Павлович, и я чуть ли не вприпрыжку отправился в душ, прихватив по дороге из своего чемодана чистую одежду.

Долго наслаждаться под струями чистой воды мне не пришлось, время поджимало, но всё равно смыть с себя всю эту пыль и грязь, и переодеться в чистое — это было неземное наслаждение…

Выскочив из душа, я ринулся к столу. Надо было хоть немного набить желудок перед предстоящей пьянкой. Иначе упаду в грязь лицом, то есть под стол ещё до тоста про милых дам. А это не дело…

После того, как пара минут, выделенная мне руководством для предохранительной набивки желудка, истекла, мы направились «на дело».