Ковчег

– Рогман… не умирай!.. – Бриан приподнимал его тело в отчаянных попытках сделать хоть что-нибудь, хоть как-то отсрочить неизбежную смерть. Он прижимал к груди пылающую голову Рогмана, в то же время чувствуя, что пальцы блайтера уже холодеют… По щекам воина катились слезы.

От бессилия хотелось выть, кричать. Если бы он мог отдать ему свое здоровье, физически крепкое тело, то Бриан бы пошел на такой обмен, не задумавшись ни на секунду.

Рогман, будто услышав его отчаянные мысли, на мгновение пришел в себя.

– Прости меня… Бриан… – едва слышно выдохнул он, каким-то чудом вернув слабую искру сознания в свой мутный, отлетающий взгляд.

Этого воин уже не смог пережить.

Его горе было так велико, что он позабыл обо всех страхах, суевериях, комплексах, помня лишь о том, что говорил ему накануне Рогман.

«Мы с тобой потомки тех, кто правил этим Миром».

Жестокая несправедливость жгла воина изнутри. Его душа клокотала, он не мог смириться, не находил сил понять – почему должен умереть Рогман?!

Он отпустил голову блайтера и порывисто встал, тяжело, неровно дыша, в такт гулким толчкам своего сердца.

Вокруг вздымались мертвые громады артефактов, на некоторых из них сквозь вековые наслоения пыли проблескивали тусклые искры рубиново-красных огоньков.

– Вы!.. – зычный бас Бриана эхом метнулся по залу. – Будьте вы прокляты, если дадите ему умереть!.. – От его крика что-то зашелестело вверху, под самым куполом, и вниз посыпались струйки праха. – Я приказываю вам, очнитесь!.. Я потомок Богов… я…

Бриан осекся на полуслове, потому как сбоку от него неистово вспыхнул один из артефактов.

Воздух подле него вдруг начал сгущаться, стремительно обретая некие формы, похожие на…

Бриана била крупная дрожь.

Все его страхи разом вернулись назад, но ради Рогмана он был готов взглянуть в глаза кому угодно, продать свою душу, заложить свое тело, лишь бы он остался жить…

Воздух перед ним уже уплотнился настолько, что теперь казался осязаемым. Протяни руку – и коснешься формирующейся на глазах хрупкой женской фигуры, закутанной в складки мерцающей материи… Глубокие миндалевидные глаза женщины излучали свет. Ее губы дрожали, еще не вполне приняв законченную форму, тонкий нос продолжал линию лба, ресницы трепетали… – она была прекрасна какой-то жуткой красотой, не принадлежащей данному миру материальных вещей.

Шаг, который она сделала по направлению к Бриану, не потревожил густого слоя пыли. Она была… и в то же время ее не было!..

Он понял, кто перед ним.

Колени Бриана начали подкашиваться, но он не рухнул ниц, как сделал бы в другое время.

– Кимпс!.. – выдавил он побелевшими губами. – Возьми мою душу… Забери мои мысли… Только, заклинаю тебя, спаси Рогмана!..

Глаза Кимпс сверкнули.

Если бы воин знал, какие древние чувства он всколыхнул в ее памяти. Целую вечность она не принимала такого направленного к ней обращения. Она уже начала отдаляться в своих воспоминаниях от той поры, когда вокруг нее существовали тысячи разумных, добрых людей, которые ценили жизнь, берегли ее, лелеяли…

Кимпс тоже поняла, с кем имеет дело.

Перед ней стоял Человек. Он имел право повелевать. И уже не играли роли ни карточки доступа, ни генетический контроль, ни прочая чушь – Кимпс была создана ради мыслей, она жила ими и верила только им.

Перед ней стоял Человек. Существо, равно способное прощать и ненавидеть, отнимать и жертвовать. А на полу лежал Рогман, тот, кого она страстно любила, к кому рвалась, тысячи раз погибая в проклятых закоулках перемешавшихся, утративших контроль биологических зон.

«Возьми его и иди за мной», – раздался в голове Бриана мягкий голос.

* * *

Очнувшись, Рогман не почувствовал своего тела.

Вокруг клубилась, проблескивая резкими вспышками статических разрядов, плотная серая мгла. Создавалось ощущение, что его дух парит в некоем облаке, насквозь пропитанном неуправляемой энергией.

Это было и страшно, и любопытно. Страшило отсутствие обратной связи – ощущения плоти исчезли напрочь, – но в то же время к нему пришла странная эйфорическая легкость, напомнившая то чувство, когда он впервые попробовал голубые кристаллы наркотика.

Скоро Рогман понял, что может манипулировать расплескавшейся вокруг энергетической субстанцией серого облака. Для этого не требовалось никаких физических усилий – достаточно оказалось мысли, чтобы расцвеченный блестками сумрак пришел в движение, стал конденсироваться, уплотняясь в неясные очертания предметов.

Некоторое время он бездумно забавлялся, формируя и тут же рассыпая гротескные фигуры.

Потом к нему медленно, ненавязчиво начала возвращаться память. Вспомнив, что произошло накануне, он содрогнулся и испугался.

Где он сейчас? Что случилось с Брианом после того, как Рогман упал, теряя сознание посреди пыльного древнего зала с множеством мертвых Алтарей и зеркальным куполообразным сводом?

Казалось, что его мысль, беспокойство, желание были услышаны.