Ковчег

Просто ему вдруг стало жаль это маленькое, пискляво орущее создание, посланное ему древним Алтарем в отместку за скупость…

Протянув руки, Управляющий Полями, содрогаясь от отвращения, коснулся волосатыми пальцами холодного, покрытого какой-то желеобразной массой тельца, и легко вытащил его из ящика.

Младенец тут же затих, бессильно свесив свою большую уродливую голову.

Совершив этот неоправданный с точки зрения здравого смысла поступок, Управляющий Полями, не оглядываясь, поспешил к выходу, уже раскаиваясь в том, что проявил секундное милосердие. Но бросить притихшее существо на пол тоже оказалось выше его сил. Единственное, на что втайне уповал Эргавс, так это на реакцию стража, который сидел у входа в новый участок Мира. «Может быть, грязный и кровожадный этнам убьет это существо или по крайней мере отнимет его у меня?» — со слабой надеждой подумал он, боком протискиваясь в трещину.

Увы, его надеждам не суждено было сбыться. У выхода в тоннель никого не оказалось.

«Куда же подевался часовой?!» — с изумлением подумал Эргавс, озираясь вокруг. Он знал, как ревниво и жестоко Правитель Амбуш поддерживает воинскую дисциплину среди своих сородичей, и такой поступок, как отсутствие на посту, мог стать причиной долгой и весьма болезненной смерти даже для этнама…

Однако все его сомнения были разрешены спустя несколько секунд, когда он увидел, как в тоннель со стороны Города вдруг ввалилась целая толпа возбужденных этнамов, которые, не обращая внимания на Управляющего Полями и его странную ношу, пробежали мимо с громкими гортанными криками:

— Амбуш! Амбуш! У повелителя родилась дочь! Радуйтесь! Сегодня родилась Нейра — первая среди этнамов!

Эргавса едва не растоптали. Управляющему Полями пришлось распластаться по стене, чтобы поток не смел его с дороги.

Дождавшись, пока пронесется мимо толпа ликующих этнамов, он, глухо ворча, направился к себе домой.

«Вот уж не знаешь, благодарить Алтарь или проклинать его… — думал Эргавс, сжимая в руке теплое тельце диковинного ребенка. — Я хотел просить Падших Богов, чтобы гнев Амбуша по поводу разоренного поля миновал меня, и смотри — у Правителя родилась дочь. Теперь ему несколько недель будет не до крысиных набегов и запасов сои. Может, так все и забудется?..»

Так он и донес свое нежданное приобретение до самого дома, не придушив странного ребенка и не выкинув его, как собирался, в ближайшую же канаву.

В тот день Управляющий Полями Эргавс, сам того не подозревая, решил судьбу Мира, принеся в свой дом новорожденного наследника Падших Богов.

Глава 2 Крысеныш

Огромный, вонючий шерстобрюх медленно полз по иссохшему полю, поднимая за собой плотные клубы удушливой пыли, от которой першило в горле и щипало глаза. Животное казалось необъятным, тупым и уродливым. Внешне оно напоминало небрежно сваленную на волосяной подстилке гору мяса, которая колыхалась, будто студень, натужно скользя по пыльной поверхности земли. У него не наблюдалось ни ног, ни глаз, ни каких-либо иных органов движения или осязания. Все жизненные функции отправлялись им при помощи миллионов ложноножек, что росли на брюхе, будто густая, жесткая шерсть. Ими он осязал, на них же передвигался и ел тоже исключительно при помощи своего плоского, волосатого живота. Одного взгляда на этот простейший организм, по непонятным причинам разросшийся до непомерных, слоноподобных размеров, было достаточно, чтобы понять: если шерстобрюха создала природа, то значит, либо не все ладно с мудрой матерью всего сущего, либо она загнана в какие-то не свойственные ей рамки…

Действительно, шерстобрюх относился к порождениям загаженных и перепутанных радиоактивных тоннелей. Его сородичи ползали по ним в кромешной тьме, жадно обирая со стенок комковатую слизь, что копилась там веками.

Этот же был ручным — вслед за животным на длинных веревках волочилось бревно, из которого в пыльную почву уходили острые клиновидные осколки пластика.

Эргавс, Управляющий Полями, стоял чуть в стороне от полосы взвешенной в воздухе пыли и смотрел, как медленно ползет по полю шерстобрюх и как толкаются мальчишки, чьей обязанностью было сидеть верхом на этом самом бревне, чтобы оно глубже царапало почву, продавливаясь под их весом и оставляя в ней следы-борозды. Среди детишек постоянно шла молчаливая, злая борьба за место с края бревна, где пыль казалась не такой плотной.