Ковчег

Блайтер сам ощущал, что находится в шоке. На огромной высоте, там, где заканчивался цоколь и, по идее, должен был начинаться второй ярус ступенчатой башни, тлели, словно уголья умирающего костра, овальные пятна красного света… Они имели одинаковую форму, размер и располагались в черноте ночи через равные промежутки. Словно десятки огромных, продолговатых, горящих красным огнем глаз смотрели из черноты поднебесья на двух путников и цефала, что расположились под ветвями сухого дерева!..

В первый момент, увидев разгорающееся свечение, Рогман испытал очередной приступ мистического ужаса — казалось, что на теле встал дыбом каждый волосок, а кожа покрылась пупырышками, как в лютый мороз…

Что это могло быть?! Неужели глаза Падших Богов взирают на них из-под высот Хрустального Купола?

Ему стоило неимоверных усилий не отвернуться, не потупить взгляд… только рука машинально вцепилась в плечо Бриана и ощутила, что могучее тело воина дрожит под непробиваемым металлокевларом брони.

Куда они вторгались так самонадеянно, безумно?!

Казалось, еще секунда гробовой тишины, и этот свет выжжет разум, страх перед неведомым, ирреальным разрастался до размеров сумасшествия, и казалось, нет никаких внутренних сил, чтобы обуздать его, загнать в рамки обыденной логики, объяснить мистическое явление языком человеческих терминов…

И вдруг…

Рогман, который за минуту до этого порывисто привстал, уцепившись за плечо Бриана, осел назад, и перепуганный воин внезапно услышал его хриплый, ненормальный смех.

— Ты что?! — Бриан резко обернулся, едва различая в темноте черты лица блайтера. — Рогман, что с тобой?!

— Бриан, мы психи… — давясь нервным, истеричным смехом, который хрипел и булькал в горле, произнес блайтер, вспомнив зал с живым туманом и грязное, заросшее плесенью овальное окно той комнаты, где он уперся в неработающий лифт. — Это окна…

— Что?!

— Окна, Бриан… Окна второго яруса, понимаешь? Клянусь всеми исчадиями Сумеречной Зоны, это просто окна, а мы с тобой два психа… Мы суеверны настолько, что готовы падать ниц перед собственной тенью!..

— Ну, знаешь, это ты хватил, конечно… — Бриан недоверчиво покосился на небеса, где продолжали призрачно тлеть циклопические овалы… — Хотелось бы, чтоб ты оказался прав… — Он наконец осознал, что его пальцы свело до онемения на рукояти секиры. — Не люблю я все это, сэр Рогман, хоть ты убей меня!.. — вдруг в сердцах признал он, отложив боевой топор и с хрустом переломив ветку голыми руками. — Жуть берет от этих мест!.. — Он нагнулся, чиркнул спичкой и поднес голубоватый язычок пламени к сложенным дровам.

Пламя задрожало, лизнуло клочок старой, отслоившейся коры, пробежало по нему, схватив по дороге несколько тоненьких веточек, и вдруг окрепло, загудело, жадно вгрызаясь в сложенные домиком дрова.

Мрак сразу же отступил, вокруг стало светло от мятущихся отблесков оранжевого огня, и даже тлеющие в небесах глаза-окна вдруг утратили свой мистический ореол, стали какими-то призрачными, невещественными…

— Мы слишком мало знаем, Бриан… — задумчиво произнес Рогман, протягивая к костру озябшие кисти рук. — Готовы валиться на колени перед чем угодно — перед тишиной, перед светом, тьмой, всем, что непонятно… Так, наверное, и рождаются легенды.

— Не знаю, как рождаются легенды, сэр Рогман, но что по мне — я успокоюсь, когда сам увижу эти окна…

— Слушай, а если бы мы с тобой полезли вверх? — вдруг весело спросил блайтер, словно за эти секунды ему удалось окончательно овладеть собственным рассудком и даже разглядеть толику юмора в возникшей ситуации. — Представляешь, что бы было, увидь мы этот свет во время подъема на стену? Точно бы свалились вниз, сломав себе шеи, а?

Бриан посмотрел на него, как на психа, а потом вдруг улыбнулся, так что в свете костра блеснули его зубы. Через секунду он уже заразительно хохотал, сотрясая мертвые окрестности своим басом…

Страшный морок развеялся так же внезапно, как и возник.

Если смотреть с иной точки зрения, может быть, все действительно не так страшно, как кажется?

* * *

Утром, как и планировалось, они начали подъем.

Рогману удалось выспаться, несмотря на холод, который пробирал до самых костей. О Бриане такого сказать было нельзя. Если он и задремал ночью, то ненадолго. Когда Рогман проснулся, тот уже вовсю готовился к предстоящему подъему: расседлал цефала, заново развел погасший к утру костер и теперь грел на нем воду из бурдюка. Глаза у воина были красные и опухшие.

Спал ли он этой ночью вообще?

Рогман не стал задавать ему дурацких вопросов.

— Что будет с Грандом? — вместо этого спросил он. После своей дружбы с нетопырем Рогман относился к цефалу с особым расположением, и нелетающая птица, похоже, отвечала ему взаимной симпатией. Или цефалу просто нравился вес блайтера? Кто знает… Глядя на внушительных размеров существо с маленькой головкой и мощным клювом, явно превышающим размер мозга, было трудно судить о его умственных способностях, но поведение Гранда в критические моменты наталкивало на мысль именно о разуме…