Ковчег Беклемишева. Из личной судебной практики

Что касается проблемы раздвоения личности, то такое состояние психической деятельности возможно при конфликтах сознательного и бессознательного, а так же в процессе творчества. Хотя по этой проблеме накоплен огромный материал, но мы до настоящего времени не располагаем единой теорией по этой актуальной проблеме[4].

Может быть следователь Санин уникален? Как личность – да, а как следователь? Вот следователь Серова осуждена вступившим в законную силу приговором суда по части 2 статьи 303 УК РФ с назначением уголовного наказания и лишением права занимать должности следователя. Этим же приговором она оправдана судом по части 1 статьи 285 УК РФ за отсутствием в деянии состава преступления.

В таких уголовных делах, как обычно, следовало установить в содеянном Серовой наличие или отсутствие признаков инкриминируемых ей, во-первых, преступления против государственной власти, интересов государственной службы и, во-вторых, преступления против правосудия. Эту задачу ранее суд в ином составе возлагал на органы предварительного расследования, обращая дело к доследованию. Однако вышестоящий суд согласился с прокурором, принёсшим протест, в том, что такой недостаток в деле суд сам может восполнить и отменил промежуточное судебное постановление. Возможность решения задачи открылась в результате судебного разбирательства благодаря установлению судом истинного мотива-страсти в действиях следователя-подсудимой. Но это обстоятельство, установленное судом, позволившее правильно квалифицировать действия следователя, направленные на фальсификацию доказательств по уголовному делу, а не на злоупотребление своими должностными полномочиями, оказалось за рамками предъявленного Серовой обвинения, хотя никак не ухудшало её положения, а напротив – упорядочивало суть дела. Государственный обвинитель – прокурор не исправил положение, поскольку существо дела раскрывалось в глубинах сознания следователя. Суд состоялся в тишине совещательной комнаты, тайна которой охраняется законом.

Как указано в кассационном определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации[5], Серова признана виновной в том, что она, являясь следователем, сфальсифицировала доказательства по уголовному делу в отношении Репина. При этом Судебная коллегия указала, что фальсификация означает сознательное искажение представляемых доказательств, в данном случае имела место подделка протокола следственных действий. Данное преступление считается оконченным с момента приобщения фальсифицированных доказательств к материалам дела в порядке, установленном процессуальным законодательством. Субъективная сторона фальсификации характеризуется прямым умыслом. Если имела место подделка документа, значит, она была совершена не зависимо от мотива с прямым умыслом, который обнаружен в фальсифицированном документе, в данном случае в протоколе допроса, составленном от имени Репина с его фиктивной подписью. По мнению Судебной коллегии, всем собранным по делу и исследованным в судебном заседании доказательствам в приговоре дан надлежащий анализ, выводы суда о доказанности вины Серовой и о квалификации преступления в приговоре мотивированы.

Следователь Серова своей вины так и не признала, понимая нелепость своего положения, в котором она оказалась. Этот феномен, названный «стойкостью убеждений», демонстрирует: убеждения могут жить самостоятельно и сохраняться даже после дискредитации доказательства, которое их породило. Неверное мнение о других людях или о себе может продолжать существовать, несмотря на опровержение. Эксперименты показали, что очень трудно опровергнуть ложную идею, неправду, если человек логически обосновал её.

Верховный Суд РФ, таким образом, констатировал, согласившись с правосудным приговором в отношении Серовой, что прямой умысел при сложившихся обстоятельствах события преступления возник из установки сознания следователя, прямо направленной на совершение преступления против правосудия, позволившей следователю поставить себя выше закона.

Вопрос о мотиве, когда он правильно установлен судом, вынесшим приговор, для кассационной судебной инстанции по данному конкретному делу оказался второстепенным. Между тем, по мнению суда, разрешившего уголовное дело по существу, вопрос о мотиве явился ключевым в установлении умысла и вины в целом следователя Серовой в содеянном. Более того, от установления истинного мотива, как признака субъективной стороны состава преступления зависели: правильная юридическая квалификация преступления (фальсификация доказательств по уголовному делу), за совершение которого Серова осуждена и оправдание по другому преступлению (злоупотребление должностными полномочиями) за отсутствием в деянии состава преступления.

Глава V Охотовед

Вызвал как-то судью председатель суда и спрашивает:

– Бывает убийство без мотива?

– Умышленное убийство – нет.

– А если мотив убийства не установлен, можно вынести приговор?

– Умышленного убийства нет.