Ковчег Могущества

Ра, осознав всю серьезность положения, приказал своим многочисленным потомкам укрыться в молельне. Сам же, как ни в чем не бывало, расположился на троне, не забыв предварительно надеть корону, увенчанную коброй-уреей – символом божественной власти.

Когда враги ворвались в тронный зал и увидели Ра в окружении всего лишь двух храбрецов (то были Геб и Гор), стоявших по обе стороны от его трона, они возликовали: прав был Сипиллум! Ра – всего лишь человек, и к тому же беспомощный старик!

– Я убью каждого, кто посмеет приблизиться к трону! – воскликнул Геб.

Его слова вызвали, однако, в стане врага лишь взрыв смеха да поток изощренных оскорблений в адрес Ра.

Вперед вышел Сипиллум.

– Ты стар и немощен, Ра! – вызывающе провозгласил он. – Твоя божественная власть на земле Та-Кемета закончилась. Теперь я займу твое место!

– Ты, жалкий червь! – вскричал в ярости Геб. – Это же Ра возвысил тебя, передав под твоё начало Инебу-Хедж – город, воздвигнутый Птахом!

Ра, жестом остановив Геба, молвил:

– Успокойся, Геб, Сипиллум прав. Я действительно стар и немощен и потому готов добровольно передать ему символ власти – свой клафт, украшенный уреей.

Сипиллум возликовал: его самолюбие было полностью удовлетворено.

– Безусловно, я приму клафт из твоих рук, Ра! – снисходительно и в то же время надменно обронил он. – И даже, так и быть, сохраню тебе жизнь.

Геб и Гор застыли сначала в недоумении, но потом почти в один голос вскрикнули в отчаянии:

– Ра, что ты делаешь?!

Но, увы, было слишком поздно. Ра уже снял с головы клафт и развернул его таким образом, дабы глаза уреи смотрели прямо на врагов. Затем легко коснулся головы кобры и тотчас одернул руку: глаза змеи вспыхнули зловещим огнём, «капюшон» начал угрожающе раздуваться…

Ни Сипиллум, ни тем более ливийцы не успели даже сообразить, что произошло: из глаз кобры вырвались два смертоносных луча и превратили их в пепел.

Ра же преспокойно надел клафт на голову и попросил Геба с Гором, оторопевших от изумления:

– Прикажите убрать этот мусор. – После чего не без гордости добавил: – Нет такой силы, которая могла бы противостоять божественному огню Та-Урсы! – А после недолгой паузы с ноткой горечи в голосе произнес: – И всё-таки Сипиллум прав: я действительно уже стар… Пора мне отправиться на покой – Та-Урса давно ждёт меня…

* * *

Омбос, Верхний Египет, XXXV век до н. э.

После того, как Ра вознёсся на Та-Урсу, через какое-то время вслед за ним последовали Шу и Тефнут. Геб, унаследовавший трон, тоже, увы, не молодел и, перед тем как последовать за Ра, Шу и Тефнут, передал власть своим сыновьям: старшему Осирису, достались нижние земли Та-Кемета, а младшему Сету, – верхние. Граница между царствами братьев пролегала через город Абидос.

За двадцать восемь лет правления Осириса и Сета страна несказанно изменилась. Если раньше из городов насчитывались лишь Инебу-Хедж, Бехдед, Аварис и Ону, то теперь к ним добавились Амарна, Хемену, Уасет, Эдфу. С каждым годом число их увеличивалось, и постепенно строительство городов перекинулось с чёрной плодородной нильской земли на бескрайние пески.

Так на западном берегу Нила, посреди песков, между Абидосом, Эдфу и Уасетом, вознёсся Омбос – столица Верхнего царства.

На восточном берегу Нила раскинулись величественные храмы Ипет-Сут и Ипет-Рес, прославляющие Ра, Шу, Тефнут и Атума. Почти напротив них, на противоположном западном берегу появилась Долина мёртвых, в которой хоронили сановников и царских сегеров. Их тела, облачённые в погребальное убранство, опускали в деревянные футляры и закапывали в песок[77].

Окраины городов постепенно застраивались роскошными усадьбами вельмож, лачуги же бедняков и рыбацкие хижины ютились по-прежнему почти впритык к берегам Нила. Сезонные разливы реки ежегодно разрушали хлипкие жилища, и оставшимся без крова бедным египтянам всякий раз – после отступления нильских вод – приходилось отстраиваться заново.

Лачуги же, до которых коварная река во время своих разливов не добиралась, страдали от другой напасти: из-за непреходящего палящего зноя стены и тростниковые крыши превращались в сплошную быстро растрескивающуюся глиняную корку, вынуждая своих обитателей постоянно обмазывать их речным илом.

…Жизнь в Верхнем царстве начинала кипеть с раннего утра. Пчеловоды развозили по усадьбам душистый мёд, пекари – свежеиспечённые хлеба и лепёшки, пивовары – душистое пиво в бочках. Портные шили мужские и женские туники, отделывая их нарядной тесьмой, ювелиры изготавливали браслеты и ожерелья, скульпторы лепили фигурки богов, обувщики шили сандалии на любой вкус и размер кошелька…

Кто-то возделывал сад, кто-то ухаживал в огороде за огурцами, дынями и тыквами, золотистыми от щедрых солнечных лучей даже внутри. Кто-то чинил либо устраивал запруды на небольших каналах, соединяющих Нил с садами и огородами, кто-то садился в тростниковые челны и отправлялся рыбачить…