Ковчег Спасения

Клавейн делал все, что мог, только бы системы скафандра продержались подольше. Он отдавал своему организму команды, замедляя процесс обмена веществ, чтобы использовать как можно меньше воздуха и энергии. По большому счету, оставаться в сознании незачем. Это не даст ничего, кроме возможности бесконечно гадать, что его ждет — жизнь или смерть.

Одиноко дрейфуя в пространстве, Клавейн начал подготовку к погружению в бессознательное состояние. Он думал о Фелке, уже не веря, что когда-нибудь ее увидит, и вспоминая ее сообщение. Клавейн так и не понял, хочет ли, чтобы это послание оказалось правдой, или нет. Оставалось только уповать на то, что она найдет в себе силы смириться с его предательством, не возненавидит и не обидится за то, что он отказался выполнить ее просьбу.

Сначала Клавейн перешел на сторону Объединившихся потому, что верил: это единственно правильное решение в данной ситуации. У него не было времени ни спланировать свое отступничество, ни взвесить все последствия. Просто в какой-то момент он сделал свой выбор и знал, что пути назад не будет.

То же самое и сейчас. Момент настал. И Клавейн должен поймать этот момент, не забывая о последствиях, зная о том, что все это может оказаться неправдой. Что все его страхи беспочвенны, что они окажутся просто параноидальным бредом старого, очень старого человека. Но дело надо довести до конца.

Похоже на то, что ему было изначально суждено ступить на этот путь.

Клавейн вспомнил, как лежал под завалами на Марсе, в крошечном пространстве, где еще сохранялся воздух. Это произошло примерно через четыре стандартных месяца после кампании на Возвышенности Тарсиса. Кошка с перебитым хребтом… Клавейн видел ее, как наяву. Он вспомнил, как поддерживал в ней еле теплящийся огонек жизни. Как делился с ней своим скудным пайком, когда жажда, подобно кислоте разъедала горло и рот, когда голод стал более мучительным — несравненно более мучительным, — чем боль от ранений. Кошка умерла вскоре после того, как их обоих вытащили из-под завала. Теперь он гадал, что было лучше: позволить кошке умереть сразу или несколько дней поддерживать ее полное боли существование. И все же Клавейн понимал: если бы эта ситуация повторилась, он не задумываясь сделал бы то же самое. Он сделал бы все, чтобы помочь кошке выжить, и неважно, что это вновь могло оказаться бессмысленным. Поддерживать в ней жизнь означало сосредоточиться на чем-то вне себя, забывая о собственных страхах, о собственной боли. И было что-то еще. То, что невозможно было описать словами. Он просто чувствовал: тот же импульс привел его к Йеллоустоуну, тот же импульс заставил помочь Антуанетте Бакс.

В пустоте и одиночестве, измученный страхами, Невил Клавейн медленно провалился в бессознательное состояние.

Глава 17

Женщины привели Овода в еще одно помещение «Ностальгии по Бесконечности». Первым, что он увидел, был огромный сферический дисплей, который парил пространстве точно в геометрическом центре помещения и чем-то напоминал гротескное глазное яблоко. «Глаз» произвел на него неизгладимое впечатление. Овод знал о назначении этой штуковины, но не мог избавиться от ощущения, что «глаз» разглядывает его с каким-то беззлобным совиным интересом.

Осмотр окружающей обстановки и выявил многочисленные следы разрушений. Даже сама дисплейная установка, похоже, была наспех отремонтирована, причем совсем недавно.

— Что здесь произошло? — спросил Овод. — Перестрелка или что-то похлеще?

— Мы уже никогда не узнаем, — сказала Вуалюмье. — Очевидно, во время истории с Силвестом команда уже не была сплоченным коллективом. Со стороны выглядит, будто группировки, скажем так, выясняли отношения.

— Очень кстати для нас, — бросил Овод.

Женщины переглянулись.

— Думаю, пора сделать то, зачем мы сюда пришли, — произнесла Инквизитор и включила дисплей.

«Глазное яблоко» наполнилось движущимися голографическими изображениями. Овод предположил, что это результат компьютерного синтеза на основе данных, полученных многочисленными сенсорами и камерами корабля. Наверно, так выглядит система Дельты Павлина глазами Бога. Изображение позволяло разом увидеть все планеты в движении по орбитам.

— Я должна тебе кое-что сказать, — произнесла Ирина. — В это трудно поверить, я понимаю…

— Говорите, — перебил Овод.

— Человечество балансирует на грани гибели. Человечество как таковое.

— Ничего себе заявление. Надеюсь, вы его чем-нибудь подкрепите.

— Безусловно, именно это и собираюсь сделать. Главное, что надо понять: гибель человечества начнется отсюда, из системы Дельты Павлина. Можно сказать, уже начинается. И это будет только началом — началом чего-то более масштабного и чудовищно жестокого.

Овод ничего не мог поделать с собой и улыбнулся:

— Получается, Силвест оказался прав?

— Силвест не знал многих подробностей. И вообще не представлял, на что идет и чем рискует. Но в одном он был прав. Он верил, что амарантян уничтожила некая внешняя сила, и это каким-то образом было связано с их выходом в космос.

— И нам светит примерно то же самое?

Ирина кивнула.