Ковчег Спасения

На миг его огромная тень исказилась, скользнув в полусферическую выбоину на краю обода. Это был знаменитый Кратер Лайла — здесь его торговый грузовоз столкнулся с каруселью, когда капитан пытался избежать встречи с властями. Больше за годы войны Нью-Копенгаген не получил ни одного серьезного повреждения. Кратер можно было без труда заделать, но он стал местом паломничества туристов и приносил немалый доход — гораздо больший, чем если бы этот сектор использовался по назначению. Люди прибывали в шаттлах со всех окрестностей Ржавого Обода, чтобы полюбоваться воронкой и послушать легенды о смертях и героях, которые породила эта авария. Даже сейчас на поверхности толпилась группа туристов под предводительством гида. На каждом была обвязка, прикрепленная к специальной сети тросов, которая, точно паутина, опутывала поверхность кольца. Что касается Ксавьера, несколько его знакомых в свое время погибли в различных катастрофах, а потому он не испытывал к этим «вампирам», слетевшимся поглазеть на кратер, никаких чувств, кроме презрения.

Ремонтный док Ксавьера Лю располагался чуть дальше. Он считался вторым по величине доком Карусели, и все же мог оказаться тесноватым для «Штормовой Птицы» — несмотря на то, что Антуанетта убрала с корпуса звездолета некоторые выступающие детали…

Величественное, огромное, как айсберг, судно подошло к устью дока и, клюнув носом, повернулось к ободу. Облака пара, который выползал из индустриальных отверстий Карусели, и выбросы микрогравитационных установок самого звездолета сделали видимой багровую сеть лазерных лучей, которая окутывала «Штормовую Птицу». Эта сеть позволяла корректировать положение корабля и его скорость с точностью до ангстрема. Потом, увеличив тягу главных двигателей и разогнавшись до половины «g», корабль начал протискиваться в проход, открытый на поверхности Карусели. Ксавьер закрепился рядом, борясь с желанием покрепче закрыть глаза. Эта фаза докования всегда вызывала у него ужас.

Корабль шел носом вперед со скоростью не более четырех-пяти сантиметров в секунду. Ксавьер дождался, пока грузовоз войдет в отверстие на четверть длины, а затем скользнул внутрь, обогнал «Штормовую птицу» и припарковался у бортика. Здесь он спешился и дал трициклу команду возвратиться в прокатное бюро. Некоторое время можно было видеть, как аппарат, похожий на скелет фантастической твари, с жужжанием удаляется в открытый космос.

Теперь можно было зажмуриться. Ксавьер буквально не мог смотреть на то, как судно становится в док. Он открыл глаза лишь после того, как металл под ногами задрожал от грохота стыковочных захватов. Шлюз дока закрывался за «Штормовой Птицей». Если корабль останется здесь надолго — а это, похоже, неизбежно — то придется наполнить док воздухом, чтобы обезьяны-ремонтники могли работать без скафандров… Впрочем, это не к спеху. Пока Ксавьеру Лю хватало других забот.

Ксавьер вручную произвел стыковку переходного «туннеля» с люком «Штормовой Птицы» убедился, что давление в нем выровнялось… и сломя голову бросился в шлюз. Пожалуй, стоило снять скафандр, но Ксавьер ограничился тем, что на ходу сорвал шлем и перчатки. Сердце бешено колотилось, точно воздушный насос, у которого пора заменить корпус.

Он бежал по «туннелю» к люку, который вел на главную палубу корабля. В конце разливался пульсирующий свет — значит, люк уже открывался.

Антуанетта покидала корабль.

На секунду остановившись, Ксавьер положил шлем и перчатки на пол и снова побежал — сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. Внешний люк неторопливо отползал в сторону, вокруг тяжелыми облаками клубились белые пары конденсата. Коридор казался бесконечным, как время. Вообще, все это напоминало сцену встречи влюбленных из какой-то скверной мелодрамы.

Люк открылся. Антуанетта стояла у комингса. Она тоже была в скафандре и тоже без шлема, который держала в руке. Спутанные светлые волосы липли ко лбу сальными прядями, лицо казалось болезненно-желтоватым, под глазами темнели круги, белки прорезаны красными прожилками. Даже на расстоянии Ксавьер чувствовал исходящий от нее запах давно не мытого тела.

Впрочем, его это мало беспокоило. Даже в таком виде Антуанетта оставалась для него самой прекрасной девушкой в Галактике. Он обнял ее — скафандры коротко лязгнули друг о друга — и каким-то образом умудрился поцеловать.

— Как я рад, что ты вернулась, — проговорил он.

— Рада вернуться.

— Тебе удалось…

— Да..

Ксавьер не ответил, боясь испортить этот момент триумфа. Он вполне осознавал, что значило для нее это деяние. Антуанетта пережила слишком много боли, и меньше всего на свете ему хотелось сделать ей еще больнее.

— Я горжусь тобой.

— Так нечестно! Это я должна собой гордиться. А твое дело…

— И не надейся. Ладно… Как я понял, у тебя были какие-то проблемы?

— Ну… пришлось нырять в Мандаринку чуть быстрее, чем я планировала, только и всего.

— «Зомби»?

— И «Зомби», и «пауки».

— Ха… Полный слет. Не могу представить, как все это выглядело. Черт возьми, а как тебе удалось выбраться, если там были «пауки»?

Антуанетта вздохнула.