Ковчег царя Айя. Роман-хроника

Шарль умеючи, очень быстро раздел любимую женщину и так же стремительно разоблачился сам. Не теряя ни секунды, он с жаром принялся ее целовать. Всю, до кончиков ее пальцев на ногах, при этом возбуждаясь все больше и больше. А Луиза… Впрочем, только сейчас во всей ее прекрасной наготе можно было оценить эту женщину.

Трудно описать во всех оттенках восход зари над горной долиной или томление ночного озера под парящими над ними июльскими звездами. Точно также невозможно описать красоту Луизы. Белая кожа была необыкновенно нежной и бархатистой. Ноги длинные и идеальной формы, заканчивались лодочкой изящной стопы. Талия узкая, как у девочки, а остальное…

Шарль именно сейчас целовал ее изысканный пупок, время от времени прикладываясь к коже с жадностью младенца, желающего извлечь из груди кормилицы побольше молока. Вот мужчина опустился чуть ниже, и его усы юркнули в пушистый треугольник, всегда возбуждавший воображение не только горячих французов. Спустя мгновение Луиза взмолилась:

– О Шарль!

Она запустила свои длинные пальцы в его черные, вьющиеся волосы, стараясь до последнего не терять рассудок: «Лети, мой милый, лети…»

Да, она любила этого человека. Мало кто из встречавшихся в жизни мужчин мог доставить такое удовольствие, полное изыска и глубины. Но Шарль… Он ведь был не просто искусным любовником. Он обожал ее. И вдохновлялся этим чувством так, что становился просто неистовым, отдавая любимой всего себя без остатка.

Но «тонкая» Лу слегка умерила его пыл, стараясь оттянуть приближение острого момента. Чуть позже, в то мгновение, когда граф слегка успокоился, она, наоборот, подбодрила его. Чувствовалось, что это настоящая мастерица. И рядом с ней любой, самый никудышный любовник, мог стать достойным и уважающим себя мужчиной. А Шарль…

6

– О Господи! Шарль…

Руки Лу скользнули по жаркому телу графа, и она уже готова была впиться своими острыми коготками в мускулистые, пропитанные влагой мышцы.

За окном вовсю бушевало солнце, но плотные малиновые занавеси не пропускали в спальню неуместные сейчас лучи света, сохраняя над кроватью уютный полумрак любви.

Спустя четверть часа Луиза скользнула с кровати и на пяточках, по-детски, потопала по холодному мраморному полу к валявшимся посреди комнаты чулкам. Быстро вернулась, выхватив из-под сброшенного на пол покрывала белые туфельки и поставила их рядышком.

В ту же секунду замерла, спиной почувствовав на себе взгляд любимого мужчины. Быстро повернулась и поцеловала Шарля в губы, крепко сжав ладошками его голову.

– Лу…, – прошептал граф.

– Да, мне пора.

Луиза стала быстро и ловко одеваться, а Шарль неподвижно лежал на кровати и молча наблюдал за ее передвижениями по спальне. Вот она подошла к окну и слегка отдернула тяжелую малиновую занавеску, вот уселась на мягкий пуфик перед круглым зеркалом и жесткой щеткой стала причесываться. Затем ее рука коснулась нарисованной на правой щеке мушке, как бы проверяя наличие непременного атрибута женской красоты.

– Лу!

– Да, Шарль.

– Лу, я тебя люблю.

– И я тебя, милый, люблю, – сказала Луиза, не отворачиваясь от зеркала.

– Я сильно тебя люблю.

– Ну, ты мой дорогой, – грудным голосом ответила Луиза и, повернувшись к Шарлю, кокетливо ему улыбнулась, – я тебя тоже сильно люблю.

– Но ведь ты сейчас уйдешь?

– Конечно, мне надо уйти.

Шарль сел на кровати и стал медленно одеваться, время от времени поглядывая на прихорашивающуюся красавицу. Наконец, Луиза поднялась и сообщила графу, что готова и ей давно пора бежать. Шарль подошел и чмокнул ее в лоб, а Лу в ответ поцеловала его в губы и выпорхнула из спальни. Граф не стал ее провожать, молча надевал накрахмаленную рубаху и смотрел в открытый проем окна. Вот в нем мелькнула прелестная головка Лу и тут же скрылась, словно и не было ее вовсе. Ушла. Или не было ее вовсе?

Граф вспомнил тот томный момент, так возбудивший его всего-то три четверти часа назад, и закрыл глаза. Ушла. А как иначе?

Городок Дижон

7

В этом небольшом городке Шарль Лотрек оказался случайно. Он вынужден был спешно покинуть Париж, где прежде проживал во всем известном розовом особняке. Так сложились обстоятельства. Позже граф не раз анализировал свой поступок, сравнивал его с нечто подобным, случившимся однажды с его отцом. Удивлялся некому подобию, повторяемости событий. Можно сказать, роковой повторяемости. Но тогда, оказавшись в Дижоне, конечно же, не в полной мере осознавал, почему судьбе было так угодно выбросить его из Парижа и засунуть в такую дыру. Впрочем…