Ковен (ЛП)

Я застонала, наклонив голову вперед, и прижалась лбом к белой рубашке Ибана. Его галстук щекотал мне щеку, а я старалась не обращать внимания на тяжесть взгляда директора, впивающегося в мой позвоночник.

— Мы отвлеклись, — сказал Ибан, помогая мне поставить ноги на камень. Он взобрался рядом со мной, перебирая ногами, чтобы как можно мягче провести меня по камню.

Я захихикала, уткнувшись в его руки, и в бреду, вызванном моим истощением, почувствовала себя полупьяной. Я так давно не позволяла себе подобных ощущений, что риск в большинстве случаев перевешивал пользу. Столь внезапное истощение магии было шоком для системы, заставляя меня жаждать хоть какой-то стабильности.

Я поняла это в тот момент, когда Торн понял, что я сделала: его тело напряглось, а Ибан обхватил меня за талию и поддержал, когда я споткнулась на первой ступеньке.

— Вот, — сказал Торн, поднося запястье ко рту.

Он расстегнул запонки на рукаве пиджака, чтобы можно было засучить рукав и убрать его с дороги. Он медленно погрузил клыки в плоть, удерживая мой взгляд своим стальным взглядом. Кровь покрыла его губы, когда он отдернул их, шагнул ко мне и поднес ко рту.

Я отпрянула назад.

— Пей. Это поможет восполнить твою магию.

Я нахмурилась и покачала головой, чувствуя, как в нутро проникает отвращение. Если бы его кровь была во мне, у него был бы определенный… доступ ко мне, и я была бы менее способна бороться. Его внушение было бы сильнее. Он мог бы чувствовать меня, где бы я ни находилась; мои эмоции ему было бы легче ощутить, как свои.

— Не упрямься, — прорычал Торн, потянувшись вперед и обхватив меня сзади за шею, чтобы удержать. Он прижал запястье к моему рту, его ноздри вспыхнули, когда я крепко сомкнула их. — Открой свой поганый рот и пей, Ведьмочка.

— Похоже, она этого не хочет, Директор Торн, — сказал Ибан, и что-то в осторожности и недоверии, прозвучавших в его голосе, заставило меня поверить, что Сосуды не часто предлагают такое.

— Обязательно быть настолько невыносимой? — спросил Торн, наконец убирая запястье.

Я подождала, пока заживут следы от проколов, и только после этого позволила губам раздвинуться настолько, чтобы заговорить. Я тщательно вытирала кровь с лица предплечьем, не позволяя ни капле, ни мазку коснуться языка.

— Обязательно быть таким мудаком? — спросила я, не обращая внимания на придушенный звук, который издал Ибан, когда я сделала шаг в сторону от Торна. Младший мужчина быстро зашагал рядом со мной, поддерживая меня, пока я старалась идти самостоятельно. Ноги под ногами были как желе, дрожали с каждым шагом.

— Если хочешь притвориться рыцарем, по крайней мере, имей приличие нести ее, — рявкнул Торн, и я почувствовала, как Ибан дернулся в ответ.

— Я ничем не притворяюсь, — запротестовал он, но не сделал ни единого движения, чтобы поднять меня. Это меня вполне устраивало, так как его помощь в ходьбе была достаточно неловкой. Мне не нужно было, чтобы он понял, что я слишком тяжелая, и уронил меня.

— Во имя Ада, — простонал Торн позади меня.

Я сделала еще один шаг, и тошнота захлестнула мое нутро, когда моя нога не коснулась камня. Мой мир перевернулся, когда Торн выбил у меня ноги из-под ног, подхватил меня под колени и обхватил другой рукой за спину.

Я завизжала и без раздумий обхватила его за шею, слишком уж пронзительным был его голубой взгляд, когда мы были так близко.

— Опустите меня, — прошептала я, сглатывая свое беспокойство.

Зеленые не должны были полностью отрываться от земли. Даже каменная плитка была лучше, чем этот ад.

— Заткнитесь, мисс Мадизза, — сказал он и зашагал вперед, направляясь по коридору к вестибюлю, через который мы вошли в школу. Оставшихся учеников не было, и все молчали, пока он направлялся к лестнице.

— Грубиян, — огрызнулась я, извиваясь в его хватке.

— Это только заставит меня еще больше захотеть уронить тебя, — сказал он, не сводя с меня взгляда. Он старался не слишком меня толкать, так как боль от истощения магии засела в моих костях.

Я насмешливо произнесла.

— Как будто ты и так не склонен к этому.

В уголках его глаз появились морщинки, а в груди зародился глубокий гул. Это была редкая, искренняя улыбка, и я в шоке смотрел, как его губы растягиваются в широкую ухмылку.

— Тебе когда-нибудь надоедало твоя собственная позиция?

— У меня нет никакой позиции! — запротестовала я, широко раскрыв глаза. Если бы я не была слишком напугана, чтобы отстраниться от него, боясь, что он меня уронит, я могла бы дать ему пощечину за то, как недоверчиво он смотрел на меня краешком глаза.

Я чувствовала в этом взгляде немое «неужели?».

— Неужели? — спросил он через мгновение. Он поднимался по лестнице так, словно я была невесомой в его руках, хотя мы с ним оба знали, что это не так.

Я была среднего роста с фигурой «песочные часы». На моем теле было приличное количество мышц, которые скрывались под любовью к шоколаду и сладостям, смягчавшим мои изгибы. Мне нравилась моя «средняя» фигура, но я никогда не встречала человека, который мог бы перенести меня на руках на несколько лестничных пролетов.