Ковен отверженных

Открываю пакет, иду по траве и медленно высыпаю прах, наблюдая за тем, как он оседает на белых цветах, проглядывающих сквозь траву.

– Я люблю тебя, Лайк. Я всегда буду тебя любить, и даже бесконечность для меня не предел. – Замолкаю, когда из меня вырывается всхлип. – Я виновата, что подвела тебя. Я никогда не перестану сожалеть о том, что не смогла найти тебя. И не смогла защитить.

По моим щекам текут слезы, но я не вытираю их. Когда я плачу, мне легче.

– Ты всегда будешь моим лучшим другом, и я всегда буду помнить, что ты была первым человеком, который полюбил меня и знал, что во мне нет ничего плохого.

Пакетик пустеет, ветер уносит частички Лайкен к деревьям на краю поляны. Ей бы здесь понравилось. И хотя мне больно думать о потере и о том, как много она значила для меня, я все же нахожу утешение в том, что теперь смогу приходить сюда. Это место успокаивает мою душу, и я не сомневаюсь, что успокоит и ее душу тоже.

Делаю глубокий вдох, возвращаюсь к рюкзаку и вытаскиваю зеленую коробочку Талона. Кладу ее рядом с кедровой шкатулкой, снимаю крышку и достаю пакет. Какое-то время смотрю на него, потом поворачиваюсь к ребятам.

– Лайкен была первым человеком, который помог мне поверить в то, что во мне нет ничего плохого, а Талон стал первым, кто показал, что во мне есть. Он был жестким, но благодаря этому я узнала, что способна на гораздо большее, чем думала. Талон научил меня балансу. Он не мешал мне буйствовать, когда это было единственным способом изгнать из моей души скверну, оставленную там Бет, но он же показал, как обрести мир, покой и скрытую в них силу.

Мой взгляд останавливается на Ноксе, и я замечаю, как он вытирает слезу.

– Он, правда, был мудаком. – Я делаю паузу, и мои губы приподнимаются в грустной улыбке, после чего из груди вновь вырывается всхлип. – Я не знаю, почему он не рассказал мне обо всем раньше. Уверена, тому есть миллион объяснений, но копаться в этом нет смысла. Я не хочу злиться на Талона за то, что он молчал. И не хочу злиться за то, что он покинул меня. В конце концов, он этого не хотел. Поэтому вместо того чтобы думать о том, что он сделал неправильно, я предпочту сфокусироваться на том, что он сделал правильно.

Мой взгляд падает на пакетик.

– Можете считать его мудаком, но все же я хочу, чтобы вы понимали: если бы не он, я бы сейчас перед вами не стояла. Все, чем я являюсь, все то, что, по вашим словам, во мне достойно, помог мне обрести Талон.

Я медленно иду к краю скалистого обрыва. Открываю пакет. Ветерок подхватывает пепел и разносит над водой.

– Талон, нам удалось попрощаться, и хотя мне казалось, что мой мир рухнул, я всю жизнь буду благодарна высшим силам за то, что смогла посмотреть тебе в глаза и сказать, как много ты для меня значил. Ты был мудаком, но в каком-то смысле ты был моим мудаком, и я до конца своих дней буду скучать по тебе.

Опустевший пакет настолько тяжел, словно в нем заключен невероятный груз потери.

– Я убью Адриэля – за мою мать, за отца и за тебя, – обещаю я, и ветер навсегда уносит моего друга.

Меня обхватывают сильные руки, и я прижимаюсь к Валену. Мы стоим, молча наблюдая за тем, как опускается солнце. Боль от грустных воспоминаний становится чуть меньше. Я разворачиваюсь в объятиях Валена и смотрю в его прекрасное лицо.

– Спасибо, – шепчу я, благодаря за молчаливую поддержку.

Вален наклоняется и прижимается своим лбом к моему.

– Хотел бы я все это забрать, – шепчет он в ответ, и меня окутывает нежное чувство, вызывая улыбку.

– Без этого я бы не была собой.

– Я знаю, но это тяжело – видеть, как тебе больно, знать, через что ты уже прошла и через что тебе приходится проходить сейчас. Спасибо за то, что привела нас сюда и позволила разглядеть и понять тебя лучше.

Ветер развевает его волосы, и я приглаживаю их.

– Спасибо за то, что пришли и захотели разглядеть и понять меня.

Вален проводит большим пальцем по моей щеке, и его пронзительные глаза заглядывают в самую душу.

– Всегда, Винна. Мы всегда будем рядом; мы всегда будем хотеть разглядеть и понять тебя лучше. Я с тобой, мы с тобой. Мы всегда будем противостоять целому миру, и никто из нас не пожелал бы, чтобы было как-то иначе.

Все остальное, что Вален пытается сказать, растворяется в поцелуе, которым я накрываю его губы, вбирая в себя его заверения и обещания, позволяя им прорасти во мне и расцвести. Я чувствую искренность этого «всегда» на своих губах и языке и без малейших сомнений отвечаю ему тем же.

Вален разрывает поцелуй быстрее, чем мне бы хотелось, и усмехается, когда я издаю протестующий писк, после чего чмокает меня в кончик носа. Мы возвращаемся на поляну. Он забирает пакет из моих рук, кладет в коробочку Талона, потом засовывает в рюкзак вместе со шкатулкой Лайкен.

– Решила, как с ними поступишь? – спрашивает он, застегивая молнию и закидывая лямку на крепкое плечо. Второй рукой он обхватывает меня за плечи, прижимает к себе, и мы идем к ребятам. Нокс не отрывает от нас глаз, и я вижу сожаление, написанное на его лице.