Ковен отверженных

Беззаботная атмосфера, сопровождавшая нас во время поездки, испаряется. Лица ребят становятся серьезными, они почти одновременно делают глубокий вдох, выходят из машины и лицом к лицу встречаются с Энохом и его ковеном. Следует долгая неловкая пауза – никто не знает, что говорить или делать. Мы как будто стоим по разные стороны баррикад. Сложив руки на груди, парни прожигают друг друга взглядами, пытаясь разгадать намерения.

Я первая переступаю невидимую черту и направляюсь к дому. В конце концов, я тут жила некоторое время и имею полное право войти.

Прохожу через дом к задним дверям, ведущим к тренировочной площадке.

Парни заканчивают мериться членами быстрее, чем я думала, и вскоре меня догоняет Энох. Я чуть ли не кожей чувствую, как в его голове происходит баталия: он не знает, какие слова ему лучше использовать.

– Я рад, что ты позвонила, Винна. Все думал, захочешь ли ты выйти на связь со мной или с нами в целом… – Он потирает затылок, явно пытаясь сообразить, как дальше выстроить диалог. – Как жизнь? – задает он нелепый вопрос.

Я останавливаюсь и пару секунд смотрю на него.

– Энох, я не знаю, как мне на это отвечать.

На его лице отражается замешательство.

– Ты можешь рассказать мне все что угодно, Винна. Ты можешь мне доверять.

– В том-то и дело: я не знаю, могу ли. Я пытаюсь, но стоило тебе задать простой вопрос о том, как мои дела, я, вместо того чтобы рассказать тебе всю правду о том, какая жесть происходит в моей жизни, начинаю сомневаться, а стоит ли тебе что-либо рассказывать. Прямо сейчас я мысленно взвешиваю все риски: а сможете ли вы с отцом каким-то образом использовать против меня мои же слова, или, может быть, меня поджидает какая-то засада, о которой я пока не догадываюсь.

Энох с досадой проводит пальцами по светлым волосам и делает шаг ко мне. Стоит ему приблизиться, как я краем глаза замечаю Сабина, который дергается, чтобы перехватить парня, но я чуть заметно взмахиваю рукой, говоря ему остановиться.

– Он воспользовался властью, Винна, но это не делает моего отца плохим человеком, а меня – недостойным доверия.

– Но и я не шахматная фигура, Энох! Неужели ты этого не понимаешь?

– Понимаю… теперь. Когда я увидел тебя на озере, я не знал, кто ты. Я знал, что ты из себя представляешь и что это могло значить для меня. – Он окидывает жестом свой ковен. – Для нас, если бы ты была не против. Но потом я начал лучше тебя узнавать и понял, что жизнь не сводится только к власти и политике, потому что я увидел в тебе личность. Мне важна ты сама.

– Всем нам, – вторит ему Нэш.

– Но почему ты не рассказал, что знал, кто я такая? Почему бы просто не быть честным? – спрашиваю я раздосадованно и растерянно.

– Потому что мне казалось, что ты не хочешь, чтобы об этом кто-то знал. – Он указывает на моих Избранных. – Я не знал, что они знали, или что знали твой дядя и его ковен. Когда Фарон назвал тебя малышкой Стражем, ты больше запаниковала, чем растерялась, и я понял, что сама ты в курсе своего происхождения, но решил не пугать тебя и не говорить об этом.

Я открываю рот, чтобы поспорить, но Энох меня опережает:

– А что мне нужно было сделать? Подойти к тебе важной походкой и сказать что-то вроде «так ты, значится, Страж, хочешь дружить?»?

– Ну, типа, исключи вот этот странный голос в стиле ослика Иа и Элвиса одновременно, но да, так было бы в тысячу раз лучше, чем позволить твоему отцу так неожиданно вонзить мне нож в спину на этом вашем семейном ужине!

Энох в наполовину защитной, наполовину возмущенной позе скрещивает руки на груди:

– Я не знал, что он так сделает! Клянусь, я не знал, что он так набросится на тебя. Ты упрямая и отказываешься склоняться перед ним; думаю, он к такому не привык.

Я делаю шаг к нему, источая злость.

– Не смей защищать своего гребаного отца, Энох. Он угрожал, что раскроет меня, если я не запрыгну на твой член и не передам свои способности! Я не стану оправдывать его только потому, что вы с ним родня, или потому, что ему сложно смириться, что женщина имеет полное право самостоятельно распоряжаться своей жизнью и тем, с кем ей, черт возьми, быть!

– Ладно. Давай не будем о нем. В любом случае, речь идет о нас с тобой! Прости, что не сказал, что знаю, кто ты. Я не знал, как об этом заговорить: я думал, что Стражи – это просто легенда, а затем появилась ты, и ты оказалась… собой.

Энох обводит меня жестом и чуть пожимает плечами. Нэш хихикает.

– Что значит… я оказалась собой?

– Он пытается сказать, что ты красотка, – говорит мне Каллан, и я закатываю глаза.

– Я видела, с какими девчонками вы тусовались на пляже; я не куплюсь на чушь формата «мне сложно общаться с красивыми девушками».

В наш разговор вмешивается Вален: подходит и обхватывает меня за плечи. Его ореховые глаза, не отрывающиеся от моих, горят каким-то нечитаемым чувством.

– Ты не просто красивая, Винна… ты воплощение всего. Всего, на что мы когда-либо смели надеяться, и много, много больше.

Прежде чем я успеваю выйти из оцепенения и придумать ответ, он поворачивается к Эноху.