Ковен озера Шамплейн

Вода застилала весь пол от порожка до окон. На ее поверхности плясало мое отражение и отражение Диего, устроившегося прямо в ней там, где еще час назад лежал абиссинский ковер. Ведер Коул явно не пожалел: вода доходила мне до щиколоток. Холодная, она заставила меня покрыться мурашками. Шторы были плотно закрыты, камин не горел, но вдоль его полки и шкафчиков трещали черные свечи из вощины – единственный источник света. В воздухе пахло шафраном и травой-ворожеей: их пучки плавали под ножками кресла. Ступни быстро заледенели, а еще спустя три шага их начало щипать: вместе с травой здесь плавала и морская соль.

– Зои права: Тюльпана тебя убьет.

Улыбнувшись, Диего кивнул на пол, предлагая мне тоже усесться прямо в воду. На лице у него читалось блаженство, как у сытого кота: полуопущенные веки, томный взгляд из-под ресниц. Спортивные штаны промокли и липли к ногам, но он чувствовал себя вполне комфортно, приняв позу лотоса в кругу из блестящих камешков черного агата – точь-в-точь как в его перстнях, которых на нем сейчас, однако, не было. Как и пирсинга: колечко с шипом, новенькие сережки и штанги лежали на кофейном столике.

– Ты украшения можешь оставить, – сказал он, заметив, как я с любопытством оглядываю его. – Просто снимай халат и садись в круг.

Поежившись, я все-таки опустилась напротив Диего, оставив халат на незатопленном пуфике. Сидеть перед ведьмаком своего ковена в нижнем белье было как минимум… неуютно, но Диего даже не обратил на это внимания. Волосы его мерцали так ярко, что, отражаясь в воде, освещали собою почти всю гостиную.

– Нам разве не нужно подождать Коула с «Арс Ноторией»? – спросила я, когда Диего придвинулся ко мне на мокром полу и вдруг взял за руку. Я почувствовала что-то мокрое, но то была уже не вода: из кончиков пальцев Диего вовсю бежала светло-бордовая кровь. Он соединил их с моими, и я разомлела от течения чистой магии, соединившей нас.

– Я сказал Коулу принести «Арс Ноторию» из библиотеки, потому что на самом деле оставил ее на кухне, – сообщил Диего, когда я уже догадалась об этом сама. – В прошлый раз он сильно нервничал, когда я отправлял тебя в Дуат. Его энергия мешает… Даже на расстоянии. Пусть займет себя чем-нибудь, пока мы здесь.

– Ты ведь обещал научить меня, – напомнила я, когда Диего закрыл глаза и зашептал что-то на коптском.

– Научу, – ответил он, приоткрыв один глаз. – Но чтобы было быстрее, я стану твоим триггером. Закрой глаза и не вздумай открывать! Просто повторяй за мной… – Но, заметив, что я не спешу делать, как он говорит, подозрительно щурясь и ерзая в луже воды, Диего добавил: – Обещаю, я больше не буду останавливать тебе сердце…

– О, чудесно!

– В этот раз ты сама его остановишь.

Моя улыбка растаяла, едва появившись. Усмехнувшись, Диего пальцами опустил мне веки, а затем прочистил горло.

– Осирис откроет врата в Дуат, и пусть вода потечет, – сказал он, и я повторила эхом:

– Осирис откроет врата в Дуат…

Пальцы его, кровоточащие, все еще прижимались к моим, давили на них, будто пытаясь протолкнуть внутрь то, что вибрировало в воздухе, пуская круги по воде. Я вдруг перестала чувствовать холод и пощипывание на бедрах, разъедаемых морской солью, – вместо этого я почувствовала духоту и жар песка. Дуат был готов принять меня, и все, что мне требовалось для этого, – умереть на одну секунду.

– Sit sanguis ferveo.

– Sit sanguis ferveo…

Слова на английском чередовались с латынью, а потом с коптским, который я не знала, а оттого произносила невнятно и неуклюже, но очень старалась подражать тону Диего, его тембру и акценту.

– Nolite cor meum… – сказал он, и я едва не открыла глаза вопреки запрету.

Я знала, как переводится эта фраза, но, сделав над собой усилие, послушно повторила:

– Nolite cor meum.

«Сердце, замри».

На этот раз все случилось гораздо быстрее. Удар невидимой силы выбил из меня не только дыхание, но и пульс. Я вдруг поняла – это моя собственная магия, обернувшаяся вовнутрь. Ведь если обычные заклятия требовали выплеска колдовства, то некромантия требовала ее накопления. Переполненная до краев собственной силой, я погибла от нее.

Наши с Диего пальцы разъединились. Затылок встретился с полом, и волосы намокли. Я почувствовала это за миг до того, как стала чувствовать абсолютное ничего. К счастью, уже не новое для меня. Всего лишь Дуат. Всего лишь царство мертвых.

Только теперь, когда я наконец-то открыла глаза, передо мной раскинулась отнюдь не пустыня, хранящая память о египетских богах и величественных пирамидах…

«Да, потому что теперь ты сама себе проводник».