Ковен озера Шамплейн

– Две тысячи долларов наличными! – воскликнула я, опешив. – Да этот парень точно псих!

От восторга я зашлась кашлем, но замерла, почувствовав в собственном кармане что-то еще, похоже, прихваченное нечаянно. Рядом с портмоне я выложила на одеяло тот самый бронзовый талисман, который оказался отнюдь не часами или компасом. Я открыла простое расписанное минималистичными ромбами карманное зеркальце. В нем мое бледное изможденное лицо казалось еще ужаснее. Помада точно бы не помешала…

Детский ночник замигал и внезапно погас, погрузив меня во мрак на секунду, показавшуюся томительной вечностью. Декоративные свечи на полках вспыхнули вместо фонаря – и все вокруг всколыхнулось, включая загоревшийся камин в конце зала, из которого хлынули гарь и сажа, но никак не тепло и уют.

– Ты знала, что Новый Орлеан называют Парижем Нового Света?

Я подскочила.

Мой визг утонул в раскате грома. Ужас сковал меня, как и руки брата, которые протянулись из темноты. Он прижался ко мне сзади, и я вдруг поняла, что мой визг получился беззвучным: тиски ужаса сдавили горло. Испуганно онемев, забыв, как драться, двигаться, бежать, я застыла и почувствовала, как Джулиан ласково целует меня в щеку.

– Выглядишь великолепно, – шепнул он, накрутив на палец локон моих волос, которых хватило лишь на пару оборотов вокруг фаланги. – Состригла косу. Покрасилась… Тебе идет быть блондинкой.

Его плащ зашелестел. Мы стояли между шкафами на скомканных покрывалах, пока за окном, судя по звукам, взрывался мир. Джулиан медленно развернул меня к себе, и я едва сдержалась, чтобы не зажмуриться. Пламя свечей плясало на лице, похожем на вырезанную из гипса маску.

– Теперь мы ничуть не похожи, – выдохнул он огорченно, и вокруг серых глаз, отливающих сталью, образовались морщинки. – Жаль.

– Мы перестали быть похожи в тот момент, как ты убил всю нашу семью.

– Одри, не начинай… – простонал он.

– Ты ничуть не изменился. Хотя нет… Постарел, – вырвалось у меня язвительно. – Выглядишь на тридцатник.

– Чем больше в тебе магии, тем сильнее она давит изнутри. Выглядеть старше – не такое уж тяжкое бремя в обмен на могущество.

– Ты сейчас себя назвал могущественным? Все, чего в тебе стало больше за эти годы, так это самомнения.

Джулиан ухмыльнулся, и ноги у меня сделались ватными. Брат удержал меня и обнял крепче, заставляя прижаться вплотную. Отвратительно.

Я вздохнула, с болью в груди узнавая родной запах шалфея и лавандовых полей.

– Принцесса никогда не была виновата.

– Что? – нахмурился Джулиан.

– Сказка о двенадцати братьях, – прошептала я. – Твоя любимая. Только после… всего я поняла, почему она так тебе нравилась. Но принцесса никогда не была виновата, что король грезил о ее появлении на свет. Принцесса не была виновата в участи братьев и уж тем более в том, что родилась. Все, что случилось дальше, – исключительно вина короля.

– Верно, – внимательно выслушав меня, согласился Джулиан и большим пальцем провел по моей щеке, раскрасневшейся от предательских слез, которые магическим образом высохли сразу же, как брат их заметил. – Я никогда не винил принцессу.

– Разве?

– Никогда, – повторил Джулиан сдержанно.

– Тогда просто сверни мне шею, – попросила я. – Хоть раз прояви милосердие. Надеюсь, ты знаешь, что это такое. Мою магию тебе все равно не забрать.

– Что? – Джулиан скривился. – Погоди… Ты думаешь, я хочу тебя убить? – Я подняла голову, едва вынося его дыхание на своих губах, только чтобы посмотреть на него, а затем услышала: – Я не собираюсь причинять тебе вред. Глупая маленькая Верховная… Я пришел за тобой, чтобы любить.

Все внутри вспыхнуло и взбунтовалось, когда Джулиан поцеловал меня. Влажные холодные губы, сминающие мои – горячие и сухие, обветрившиеся на ветру. Меня скрутило в рвотном позыве, и перед глазами все поплыло.

– Да у тебя жар! – встрепенулся он и отстранился, чтобы придирчиво осмотреть меня с головы до ног, пока я безуспешно пыталась избавиться от съеденного недавно брауни. – Захворала после того, как на спор искупалась в Миссисипи? Да, я следил за тобой. Если я не показываюсь – это не значит, что я не смотрю. Время игр в прятки давно прошло. Больше не убегай, ладно, сестренка?

Меня будто обожгло льдом, когда его ладонь скользнула мне под свитер и прильнула к голому животу, облегчая лихорадку, но превращая все остальное в кошмар. Я зажмурилась, пытаясь терпеть. Шершавые пальцы медленно погладили шрам, который оставили кусты роз, где мы играли в детстве. Он ощупал каждую отметину, которая связывала меня с прошлой жизнью, и дотронулся даже до рубца четырехлетней давности на предплечье – память о той жертве, что оказалась слишком велика для меня даже во имя спасения.

– Ты мне не брат, Джулиан.

Его руки легли на мою грудь поверх бюстгальтера и задержались там.

– Зря ты так говоришь. Когда я стану великим, ты еще пожалеешь о своих словах…

– Великим? – фыркнула я. – Тебе никогда не стать Верховным, не то что великим! Хватит жить иллюзиями. Это невозможно!