Ковен озера Шамплейн

Яркая васильковая крыша, выложенная черепицей, походила на драконьи чешуйки. Створчатые квадратные окна со стеклами, выложенными изумрудным витражом, и яблоневые деревья, осыпающие переспелыми плодами крыльцо, превращали это место в маленькую американскую мечту.

Я отдернула подол юбки и выбралась из машины, забирая из багажника вещи.

– Этот дом отец подарил маме на свадьбу, – поделился Коул, когда я, подойдя к яблоне, наклонилась и подобрала яблоко с земли. – Всего домов семь. Вчера Гидеон рассказал, что они вовсе не результат их рабочих усилий, а награда Ордена за охотничьи заслуги.

Кусочек яблока встал у меня поперек горла.

– Что? – спросил меня Коул. – Почему ты так смотришь?

– Просто пытаюсь осознать, что первый человек, с которым я подружилась, оказался красавчиком миллионером.

– Мне не по себе, когда ты так… Погоди, ты назвала меня красавчиком?

– Да, и уже не в первый раз, кстати.

Я не смогла понять, смутился и оробел Коул или же, наоборот, польстился и расцвел, потому что любая его эмоция выглядела почти так же, как предыдущая – все они состояли из нервных почесываний, багрянца и невнятного бормотания.

– Мало что осталось от родительского состояния, кроме недвижимости, – продолжил он, вернувшись к мысли. – Большую часть бабушка потратила на наше с Гидеоном образование, а потом и на то, чтобы мы смогли обустроиться и где-нибудь осесть. Еще на часть средств Гидеон купил долю в кленовом производстве. Она хоть приносит и небольшой доход, зато стабильный, – Коул пожал плечами. – Оставшееся лежит на счету в банке, но Гидеон почти ничего не берет оттуда, а то, что все-таки берет, чаще всего отдает мне. Сразу, как ему исполнилось восемнадцать, он юридически отказался от наследства в мою пользу.

– Ух ты, – невольно восхитилась я. – Твой брат – золото! Почему некоторым в родственники достаются щедрые филантропы, а мне достался жестокий психопат-убийца с манией величия?

– Наверно, потому, что ты бы уже через месяц просадила все сбережения на какую-нибудь красивую шляпку.

– И то правда.

Я покрутила головой, озираясь на плотный лес, обступивший домик, за которым виднелась серебряная гладь озера, и подняла взгляд, рассматривая второй этаж. Там, за одним из витражных окон, колыхались синие занавески. Они приподнялись, открывая налитые кровью горящие глаза, а затем быстро опустились обратно.

Воздух в груди сперло.

– Коул, – позвала я сипло, не в силах оторваться от темного окна. – А прошлые жильцы уже съехали?

– Этим утром, – отозвался он, сгребая в охапку сонного Штруделя и наши сумки. – Что-то не так?

– Еще не знаю, – честно ответила я и, глубоко вздохнув, зашла в дом.

Внутри оказалось так же мило и опрятно, как и снаружи. В гостиной и спальнях наверху располагались гранитные камины, а мебель была старой и ветхой, но чистой и мягкой, пропахшей сосновыми иголками и смолой.

– Позади дома есть амбар, – сказал Коул, заваривая чайник и разбирая то, что осталось в холодильнике. – Можешь практиковать магию в нем. Родители складывали туда все барахло, так что ничего страшного, если ты вдруг его взорвешь.

– Как скажешь. А ты чем займешься?

– Съезжу в местный супермаркет. Надо закупить продуктов, – Коул выпрямился, захлопывая морозильную камеру, и, поймав мой удрученный взгляд, уточнил: – Ты ведь не хочешь питаться до понедельника одними макаронами, верно?

Вот только оставаться совершенно одной в доме, где обитало нечто злобное и потустороннее, мне хотелось еще меньше, чем макарон.

– Возвращайся быстрее, – только попросила я, и Коул кивнул, направившись к выходу. Спустя минуту снаружи раздался рев мотора: я проследила в кухонное окошко, как удаляется темно-синий джип, растворяясь в золоте осени.

– Fehu, – шепнула я в камин, опустившись на колени перед кедровыми поленьями, и клубы дыма тут же взвились через дымоход наружу.

Подставив под огонь ладони, окоченевшие от непогоды и тревоги, я задумчиво огляделась.

– Ну вот мы и одни, – сказала я. – Не хочешь показаться?

Когда ведьма призывает бесплотное существо, оно обязано явиться на зов. Мне потребовалось втянуть голову в воротник и собрать всю свою смелость, чтобы морально подготовиться к этому, но… Никто не отозвался. Совсем.

Я медленно обошла коридор и поднялась вверх по лестнице, отзывающейся натяжным скрипом под каждым шагом.

– Даю тебе последний шанс, – крикнула я в пустоту дрожащим голосом. – Не играй со мной! Чем бы ты ни был, я ощущаю тебя.

Я и впрямь чувствовала это: волоски на коже зашевелились, как от мороза, и затылок пронзило странной болью. Голова всегда ноет так, когда тебя сзади сверлит пытливый взор, хотя кажется, что позади никого. Тиканье напольных часов сливалось с шумом крови, стучащей в висках. Я вслушивалась в звуки дома, игнорируя скрежет мышиных лапок под крышей и свист ветра за окном, но никак не могла уловить доказательств чужеродного присутствия. Лишь моя интуиция продолжала вопить об опасности.

Закрыв двери в обе спальни, вид из которых открывался прямиком на яблоневый сад, я тронула круглую бронзовую ручку еще одной двери, но, толкнув ее плечом, обнаружила, что та заперта.