Ковен заблудших ведьм

– Ты вообще видел ее снимки? Считай, мы спасли ее от позора! Если бы другие увидели, неделю бы смеялись. А мы решили все быстро… У бедняжки ведь христианство головного мозга, – прыснула от смеха хорошенькая темноволосая школьница, повиснув на плече здоровяка. В ее руке щелкала бензиновая зажигалка. – Правильно, что родители запрещают ей заниматься фотографией. Пусть лучше в хоре поет!

Компания прошествовала мимо, оставив после себя шлейф дешевого одеколона и вишневой колы, и внутри у меня все заклокотало от гнева. Почему мы не пришли сюда на пять минут раньше?!

– Ненавижу засранцев, повышающих самооценку за чужой счет, – произнесла Тюльпана холодно, привалившись к сетке забора. – Хм, странно, что они не убежали отсюда с горящими задницами. Ни одна ведьма не стерпит такое обращение…

Вокруг действительно стояла тишина, а так не должно быть там, где плачет разъяренная ведьма. Ветер лениво раскачивал деревья, а земля не дрожала и не извергала лаву. Подростки смеялись где-то вдалеке, вовсе не проклятые. Никакой стихийной магии и неконтролируемого колдовства – действительно просто девочка, воспитанная в смирении и покаянии, а потому беспомощная перед жестоким обществом. Идеальная жертва для чужих насмешек.

– Что еще?! У меня больше нет фотографий, которые можно было бы сжечь! – воскликнула Морган, не разглядев сквозь пелену слез, кто подошел к ней.

Ее ладони покрывал пепел, забившись под ногти: она тушила догорающие снимки голыми руками, пытаясь спасти хоть что-то. Но не осталось ровным счетом ничего: только картонные корочки, изуродованные прожорливым огнем. Где-то угадывались черты животных, пастельные цвета, какие-то фигуры… И все.

– Давай я помогу.

Я присела рядом с Морган на корточки и протянула руку, чтобы сгрести бумажную стружку. Стоило ей увидеть, как переливается в солнечных лучах мой золотой браслет с гримами, она отшатнулась, очевидно, узнав его раньше, чем меня саму. Решив не давать ей время, чтобы опомниться и сбежать в ужасе, я взвесила в руках закопченные ошметки. Что же, попытка не пытка.

– Adennill.

Словно цветочные бутоны, клочки фотографий начали распускаться, расти и срастаться воедино. Морган затаила дыхание, и на какой-то миг ее страх ушел, уступив место любопытству. Она пододвинулась ближе, перепачкав черные гольфы.

– Красивые снимки, – искренне похвалила я, отряхнув их от грязи, вновь целые и блестящие, будто только-только распечатанные на принтере. – Ого… Как ты умудрилась снять оленя с такого близкого расстояния?

Я обвела пальцем морду пятнистого зверя, который слизывал янтарный мед с ладони, явно принадлежавшей Морган. Это было невероятное зрелище, как и следующий кадр, на котором в зарослях мха нежилась огненная лисица, повернувшись брюхом к солнцу и смотря прямо в объектив.

– Я люблю животных, – робко ответила Морган, забрав у меня фотографии, когда я дошла до той, где была запечатлена статуя ангела на местном кладбище: плотный туман обнимал ее за плечи, укутав в плащ. – А они любят меня.

– Еще ты любишь фотографировать надгробия…

– Не конкретно их, а все места, где можно почувствовать дыхание Бога. Это и церковь, и роддом, и кладбище… – Морган запнулась, поняв, что позволила себе слишком увлечься разговором со мной. – Как вы это сделали – вернули мне фотографии?

– Легко. Немного практики, и ты тоже так сможешь.

Морган сощурилась в недоверии:

– Я вас помню… Значит, это был все-таки не сон.

– Да, не сон. Я приходила к тебе… бесплотным духом.

– Бесплотный дух? – переспросила Морган и, кажется, немного успокоилась. Ее пальцы дергали цепочку с оловянным крестиком, вынырнувшим из-под ворота платья. – Так вот что вы такое? Неупокоившаяся душа…

Я рассмеялась и глянула на заметно повеселевшую Тюльпану, которая осталась стоять в стороне (за что я была ей премного благодарна).

– Ох, вовсе нет! Я… нечто другое. Давай начнем с чего-нибудь попроще. Меня зовут Одри. А тебя?

– Морган Гудвилл.

– Морган… – просмаковала я, выпрямляясь и разминая затекшие от сидения ноги. – У тебя очень красивое имя.

– Родители что, хотели мальчика? – хмыкнула Тюльпана, решившись подойти и вмешаться в нашу беседу как никогда вовремя.

Морган вздрогнула: похоже, до этого момента она даже не замечала ее.

– Да, но… Они работали в приюте, и однажды в их смену на порог принесли меня.

– Так тебя удочерили? – удивилась я.

Морган кивнула.

– Хм. – Становилось все интереснее, и я склонила голову набок, разглядывая веснушчатое лицо девочки. – Знаешь, на валлийском твое имя означает «морская». Производное от имени феи Морганы или богини Морриган. По легендам, они обе были выдающимися ведьмами…

– Ведьмами? – подскочила Морган, взирая на меня снизу вверх. – Вы хотите сказать, что я… Ох нет, нет…

Морган обошла нас с Тюльпаной и прижала к губам крестик, что-то шепча. Я услышала отголоски молитвы, и она заглушила мои мысли, как и те ее жуткие песенки. Близость к ней прибавляла зову громкости, как в проигрывателе, и эмоции Морган обрушились на меня волнами – отрицание, страх, стыд.