Ковпак

Партизаны потеряли убитыми одиннадцать человек. Раненых было много больше. Среди них и Семен Васильевич. Рана комиссара была ужасающей — в лицо, к тому же он потерял много крови. Врач Дина Маевская прямо сказала Ковпаку:

— В моей практике такого ранения не встречалось. Пуля прошла через щеки, между верхней и нижней челюстями, зацепила язык. Как помочь раненому в таких условиях без инструментов, не знаю. Одна надежда — на здоровый организм Семена Васильевича…

Ковпак тоже надеялся на железный организм комиссара, но уповать только на него не стал и принял свои меры. Он уже разведал, что неподалеку от села Бруски, куда ушел отряд из Веселого, в Хуторе Михайловском, по слухам, живет опытный старый хирург и хороший человек Григорий Иванович Самохвалов. В Хутор Михайловский отправляется Павел Степанович Пятышкин, ночью разыскивает дом Самохвалова, кое-как разъясняет поднятому с постели врачу, в чем дело, и доставляет его в отряд. Самохвалов сделал все, что надо, назначил курс лечения и к утру был благополучно возвращен домой.

Но Ковпак и на этом не успокоился. Уж он-то, старый солдат, понимал, как важен, кроме лечения, для тяжело раненного еще и уход, какое значение может иметь присутствие возле его постели близкого, родного человека. Сидору Артемьевичу было известно, что в селе Моисеевка, по соседству с Брусками, скрываются от немцев жена Руднева Домникия Даниловна и сын — семилетний Юрик. И вот уже мчат в Моисеевку сани, в них один из самых храбрых разведчиков отряда, лейтенант Федор Горкунов, Радик Руднев и два пулеметчика… Так в отряде собралась вся семья комиссара.

Ни на шаг не отходила от мужа Домникия Даниловна, помогала Дине Маевской делать перевязки, кормила его с ложечки. Семен Васильевич не мог говорить, только глаза его выдавали, как рад он, что жена и младший сын тоже рядом, как благодарен он Ковпаку за товарищескую заботу. А когда смог шевелить пальцами, написал неровными, расползающимися буквами записку: чтобы провели во всех подразделениях партийные собрания, а новичков привели к присяге! Он всегда оставался верен себе, комиссар Руднев…

Тяжелый веселовский бой, наличие в отряде большого количества раненых — все это побуждало Ковпака дать соединению небольшую, но крайне нужную передышку, конечно же, в безопасном месте. И отряд двинулся в путь — к знакомым уже Хинельским лесам. Остановились в селе Хвощевка.

Всего два с небольшим месяца прошло с той поры, как ушли ковпаковцы к Путивлю, но обстановка здесь за это время изменилась весьма существенно. Небольшие «поднятые» ими партизанские группы превратились в сильные отряды, насчитывающие сотни бойцов. Командиры их регулярно проводили совещания, осуществляли совместные операции, поддерживали связь с орловскими партизанами.

Однако долго отдыхать не пришлось. Гитлеровское командование крупными силами смешанных немецко-венгерских войск начало прочесывать Хинельские леса, расставив предварительно довольно мощные заслоны севернее Хутора Михайловского, чтобы воспрепятствовать украинским партизанам уйти в Брянские леса. Два батальона венгерских войск начали наступление 20 марта, причем в течение дня четырежды бросались в атаки на участки обороны ковпаковцев. Пехоту поддерживала и авиация.

Партизаны оказали упорное сопротивление, но Ковпаку было ясно, что долго продержаться не удастся. Мало боеприпасов, да и потери ощутимы. Погиб в бою ветеран отряда, хороший командир и отважный минер Николай Курс… К ночи бой затих. Оставив в лесу десятки трупов, каратели отошли, чтобы утром — Ковпак в этом не сомневался — возобновить наступление. В его распоряжении была ночь, и он знал, если не сумеет под ее покровом оторваться от противника, — дело плохо. Ушли ковпаковцы! Из-под самого носа, как уже не раз уходили и еще не раз уйдут! Развели множество костров, чтобы уверить вражеских наблюдателей: здесь партизаны, никуда не делись. У костров оставили несколько конных разведчиков — поддерживать огонь. Все же остальные бойцы бесшумно снялись с места и так же бесшумно тронулись в путь. В голову колонны выделили несколько саней, запряженных самыми сильными конями, — прокладывать дорогу в снежной целине.

За ночь ковпаковцы обошли линию застав противника, а к утру вместе с нагнавшими колонну конными разведчиками приближались уже к опушке Брянских лесов. А в это время авиация и артиллерия противника молотили хинельскую стоянку. Затем в атаку пошла пехота и поймала «облизня», как прокомментировал это событие сам Ковпак.

27 марта объединенный Путивльский отряд, растянувшийся чуть не на полкилометра, вливался в улицы самого северного села Украины. Это была Старая Гута. Партизанская столица, как называли ее местные жители.

«ТОВАРИЩ КОМАНДИР, ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА!»

Старая Гута и впрямь стала настоящей партизанской столицей, живущей своеобразной жизнью малой, но все ж советской земли. Здесь был уже Брянский партизанский край. Отряды, гарнизоны и посты окружали его непроницаемой, хотя и невидимой для чужого глаза стеной.