Ковпак

Ковпак знал, конечно, как относятся к нему присутствующие на заседании, но внешне держался так же бесстрастно и невозмутимо, как у себя дома. Смуглое скуластое лицо выражало лишь сосредоточенное спокойствие человека, которого жизнь давным-давно научила ничему не удивляться, а радость и печаль высказывать одинаково сдержанно. При всем желании никто не мог бы прочитать ничего на этом лице сфинкса. Человек-загадка, сказали бы о нем люди, мало или вовсе не знающие его. А те, кто знал Ковпака хорошо, те понимали, что таков старик только внешне, а внутри он, как и они, бурно радуется тому, чему только можно было радоваться: что немцам на фронтах хуже и хуже — это главное, что партизаны и подпольщики тоже сделали для этого немало, что это ценит Москва и доказательством этой высокой оценки является только что одобренный нелегальным ЦК КП(б)У «Оперативный план боевых действий партизан Украины в весенне-летний период 1943 года», утвержденный ЦК ВКП(б) и ГКО. Судя по этому документу, соединение Ковпака — Руднева должно было получить очередное ответственнейшее задание.

Нелегальный ЦК принял решение о дальнейшем развертывании партизанского движения, о создании подпольных партийных и комсомольских организаций, об использовании оккупационных учреждений, для чего рекомендовалось засылать своих людей в гестапо, полицию, комендатуры, биржи труда, религиозные общины, на разнообразные курсы и кружки. ЦК призвал усилить работу по разложению гарнизонов и резервных частей противника, особенно венгерских, чехословацких, румынских и казачьих полков, полицейских и национальных формирований. ЦК указал на необходимость, помимо повседневной агитмассовой работы среди населения, в случае массового угона советских людей в Германию уводить все способное носить оружие мужское население, создавать из него местные партизанские отряды и группы резерва.

В Милашевичи Ковпак вернулся с отличным настроением, которое всегда приходило к нему, когда он предвидел новое большое дело. Он ждал очередного приказа Москвы и получил его из рук самого начальника Украинского штаба партизанского движения генерала Т. А. Строкача, прилетевшего в отряд с Большой земли. Тот факт, что Строкач лично прибыл в тыл врага именно к Ковпаку, уже сам по себе говорил о важности задания, которое предстояло выполнить воинской части № 00117.

Любого другого партизанского командира — но только не Ковпака! — приказ Москвы мог бы ошеломить: соединению предписывалось пройти рейдом по тылам врага от реки Уборть до Карпатских гор и нанести удар по нефтяным промыслам Дрогобыча, служившим немцам одним из важнейших источников снабжения горючим Восточного фронта.

Ковпак, едва получив приказ, заперся по своему обыкновению с Рудневым и Базымой наедине. О чем у них шла речь — знали лишь они трое.

Дед как-то внутренне собрался. Резко посуровел. И без того не очень словоохотливый, еще больше замкнулся в себе. Думал, взвешивал, проверял все — и себя самого, и людей, и технику.

Ничто не могло заставить старика положиться на кого-то другого, понадеяться, что все сделается само собой, без его вмешательства, требования, указания, прямого приказа. Ковпак бы изумился, если бы ему кто-нибудь сказал, что необязательно командиру соединения лично вникать во все мелочи, на то, мол, есть командиры батальонов и их комиссары, а у тех, в свою очередь, командиры рот и политруки. Впрочем, никто бы и не рискнул сунуться к Деду с таким советом. И не то чтобы Ковпак не доверял своим комбатам — просто он всегда оставался верен правилу: самому семь раз отмерить, еще десять раз проверить и лишь потом раз отрезать. И так — во всем. В подготовке к рейду в Карпаты — тоже, а учитывая его рискованность и ответственность — особенно. И кому же все знать первому, лучше всех и больше всех, Как не ему, командиру соединения? А если кто-нибудь из десятков командиров в чем-то ошибется, промахнется, Оплошает и потом это вызовет излишние потери в бою походе? Если не удастся выполнить хоть часть важнейшего задания, с кого потом спросят Родина, партия, Центральный и Украинский штабы партизанского движения, Верховное Главнокомандование? Конечно же, с него, Ковпака. И правильно сделают!

Зачем же он тогда, если спрашивать надо не с него, кому вручена огромная власть над людьми, а с кого-то другого, чья власть и ответственность неизмеримо меньше Ковпаковой?

Вот почему гордость за великое поручение — обеспечить и провести рейд в Карпаты — была в старике неотделима от потребности сделать все самому: тут же, немедленно, безотлагательно. Только тогда он чувствовал себя, что называется, в своей тарелке. Его угнетала задержка груза из Москвы из-за плохой погоды. Ковпак мрачнел, маялся в нетерпении. Менялась даже сама его речь — становилась какой-то казенной, безликой. Словно исчезал Ковпак, и появлялся вместо него совсем другой человек, только внешне напоминающий всеми любимого и уважаемого Деда.