Ковпак

Вас не будуть карати, оскільки ви добровільно нам здастеся! Цей заклик служить як виказка, яку належить заховати і предложити нашим бойовим частинам».

Дед не заметил даже, как обронил на каменистую землю подлый листок. Он думал о тех, кто никогда уже не вернется с этих гор в родные дома: заместителе комбата Подоляко, побратимах-разведчиках Черемушкине и Чусовитине, одними из первых получивших ордена Ленина, о своем пятнадцатилетнем связном, комсомольце Михаиле Кузьмиче Семенистом, которому всего месяц назад были вручены орден Отечественной войны I степени и партизанская медаль, о десятках других бойцов и командиров, уже павших в Карпатах… Думал и о тех сотнях партизан, которых он должен вырвать у смерти для дальнейшей борьбы с лютым врагом.

Они сидят втроем. Ковпак и Базыма уже старики, Руднев — в самом расцвете зрелости. Такие равные и такие близкие друг другу. У всех троих на уме одно: где прорываться? И принимают знаменитое решение — рвать вражеское кольцо в Делятине, главном опорном пункте врага в этом районе Карпат, где немцы удара не ждут. В Делятине штаб генерала Крюгера. Делятин — крупный узел шоссейных дорог и «железки», которая ведет в Венгрию. В Делятине шесть мостов. Разгром гарнизона и подрыв мостов парализуют на какое-то время движение на всех магистралях, деморализуют врага, дадут возможность партизанам оторваться от преследования.

Ковпак подвел черту:

— Значит, решено: прорыв и штурм! Раз так, давайте, хлопцы, к людям пойдем. Нехай не только из нашего боевого приказа, а и от самих нас услышат они, что им сделать предстоит. Потому что тут либо смерть, либо жизнь. Правду им всю скажем, так?

Базыма и Руднев, подымаясь, молча кивнули. Сосредоточенные, напряженно спокойные, все трое отправились в роты и батальоны. Впервые за всю историю соединения бойцам предстояло узнать от своих командиров о предстоящей важнейшей операции. Ковпак видел ее всю так, словно она уже совершалась на его глазах. Дед жил сейчас этим будущим боем, дышал его воздухом, чутко улавливал ему одному доступные ритмы сражения, слушал его пульс и ни на миг не выпускал из цепких рук туго натянутые ремни управления этим кажущимся хаосом, а на самом деле — стройным и организованным, до мелочей продуманным единоборством сил.

Атаку на Делятин он видел молниеносной, разящей, как точно нацеленная стрела. Ошибки тут быть не могло: расчет, расчет и снова расчет…

И вот уже подписан боевой приказ:

«Действия командиров и бойцов должны быть решительны и четки. Всему личному составу усвоить, что поставленную боевую задачу надо выполнять до тех пор, пока в подразделениях есть хотя бы один человек, способный драться. Все стремления всех должны быть только вперед».

— Вперед, навстречу наступающей Красной Армии! — вдохновенно призывал в ночь перед штурмом Руднев верхом на коне, у дороги, по которой проходила перед ним колонна…

МЕРТВЫЕ ОЖИВАЮТ

Победный и трагический делятинский бой… Около 500 гитлеровцев уничтожили партизаны в ночь с 3 на 4 августа 1943 года. Семьдесят один боец и командир сложили в нем свои головы. Семьдесят вторым стал комиссар…

Впервые за два года соединение понесло такие тяжелые потери. Правда, сам город был взят почти без сопротивления, все железнодорожные и шоссейные мосты вокруг него взорваны, штаб Крюгера уничтожен, самому генералу лишь каким-то чудом удалось бежать в броневике, в спешке он не успел даже надеть свои брюки с лампасами — их потом донашивал кто-то из автоматчиков.

Кровавый и жестокий бой закончился, безусловно, победой партизан и все же стал неудачей, потому что разорванное было вражеское кольцо вновь оказалось сомкнутым на другом берегу Прута.

Непредвиденное случилось именно там: головная ударная группа под командованием Руднева нарвалась на свежий немецкий горнострелковый полк, спешивший на помощь делятинскому гарнизону, которого к этому времени уже не существовало. С горечью и болью Вершигора писал много лет спустя:

«Встречный бой! Эти два слова часто повторялись Ковпаком на совещаниях, на командирских разборах. Лицо Руднева при этом всегда становилось суровым.

Встречный бой за Делятином — это была его роковая ошибка.

Как часто вспоминаю я первое знакомство с этим богатырем русского народа и его слова: «И мертвым не прощаем ошибок».

Дорого дали бы мы, ковпаковцы, да и не только мы, чтобы ты не ушел тогда вперед, после делятинского боя. Живой, заблуждающийся, даже в своей ошибке прекрасный и самоотверженный!

«Мы и мертвым не прощаем ошибок», — учил ты нас, но тут я не могу следовать твоему правилу. Мы простили бы тебе еще многое, не прощаем одного: зачем ты ушел вперед? Ушел и погиб, умный, талантливый человечище, комиссар моей жизни, Семен Васильевич! А больше всего не прощаем этого себе. Встречный бой! Встречный бой был навязан нам врагом сразу же за Делятином.