Коза и семеро волчат

– Трудно объяснить, – пробормотала я, – мне тоже не очень комфортно из-за присутствия у нас Гарика. Даже когда он в своей комнате спит, я ощущаю, что в доме посторонний. У Галки те же мысли в отношении Эдуарда. И ее не радует, что надо содержать взрослого мужика, от которого пользы, как от козла молока. Боковой хочется жить вдвоем с мужем, незаметный родственник ей жуть как надоел. У Боковых во дворе есть гостевой дом, небольшой, из трех комнат, плюс кухня и санузел. Стоит дом в дальнем углу, почти у ограды, за которой начинается лес.

– Это там Галина видела труп племянника? – уточнил полковник.

– Нет, тело лежало в гардеробном домике, – ответила я, – в нем держат вещи, которые уже не носят, а выкинуть жаба душит. Галя говорила мне, что Эдуард работает, уезжает в город, но четкого графика у него нет. Он зависит от клиентов. Денег Эдик не имеет, машину ему купил Никита, он же обувает, одевает нахлебника, пополняет тому кредитку. Боков богатый человек, для него такие расходы пустяк. А Гале это неприятно. У племянника есть своя спальня в особняке, а еще он занял гостевой домик, сделал там мастерскую, берет заказы на создание именных поздравительных открыток, плакатов, картин. Как психотерапевт он мало кому нужен.

– Нынче для производства такой фигни надо иметь не так уж много аппаратуры определенной мощности, – объяснил Кузя. – Но мне не верится, что таким образом можно заработать много денег. Рынок переполнен подобными однотипными предложениями. Наверное, племянничек выпускает разную ерунду, типа приглашений на свадьбу. Но заказов почти нет, поэтому у него маленький заработок.

Глава восемнадцатая

Едва я вошла в дом, как в прихожую выскочила Марина и скомандовала:

– Дашенция, за мной!

– Мы куда-то спешим? – удивилась я.

– Мы с Сашей собрались в загс.

– Разводиться? – ахнула домработница. – Погодите с этим шагом. Давайте сначала свадьбу сыграем, погуляем, повеселимся, а потом можете что хотите творить. Я уже подарочек купила!

– Просили не приносить презенты, – напомнила я.

– На праздник с пустыми руками не приходят, – решительно заявила Нина. – Вы, как хотите, а я с сюрпризиком! Мариша, не пори горячку с разводом, оставь нам праздник.

– Никто не собирается разводиться, – успокоила Марина домработницу. – Хочу договориться в загсе, чтобы нам сделали снимок торжественной подачи заявления.

И тут пред нами предстал Маневин.

– Отлично, – обрадовалась невеста, – ты пришел!

– Что надо делать? – правильно понял ее восторг Феликс.

Невеста сняла с крючка мою куртку.

– Дашуня, одевайся живее. Феликс, ты едешь с нами. Боюсь, полковник передумает. Я его неделю уламывала на подачу заявления. Сегодня вдруг он согласился, до этого шипел: «Не желаю участвовать в балагане».

– Забавно, – улыбнулся Маневин, – интересно, какая муха укусила Сашу, раз он тебе уступил.

Марина потянула меня к двери.

– Побежали. Не ровен час это насекомое опять прилетит, цапнет полковника, и он откажется от красивой свадьбы.

– Не должен, – возразила я, торопясь за ней, – Дегтярев знает, что он провинился, и сейчас на все согласен[4].

Феликс улыбнулся.

– Чувство глубокого раскаянья у мужчин долго не длится.

– Вот поэтому нам надо поскорей в загс, – кивнула Марина и потащила меня к выходу.

Я попыталась избежать поездки.

– Зачем вам третий лишний?

– Вдруг Саша заартачится, решит удрать? – объяснила Марина.

– Я не смогу его остановить, – изо всех сил сопротивлялась я.

– Он тебя боится! – заявил вдруг Маневин.

Я рассмеялась, и в ту же секунду Марина вытолкнула меня во двор, где стояли насупленный Дегтярев, радостный Собачкин, Кузя с ноутбуком под мышкой и Лёня с тремя телефонами в руках.

Путь до загса занял немного времени.

– Я думал, в Москву катить придется, а мы близко затормозили, – обрадовался Леонид.

– «Отдел ЗАГСа города Обманово», – громко прочитал Кузя. – Почему не в столице ты решила праздник устроить?

– Там дорого заломят, – объяснила Марина, – шевелитесь. И где оператор? Должен был уже приехать!

Мы гурьбой вошли в холл, где нас встретила полная пожилая дама с прической, которая в мои молодые годы называлась в парикмахерских «химия на мелких палочках». На тетушке красовалось бордовое бархатное платье с принтами в виде золотых орлов, на шее висела массивная золотая цепь.

– Ух ты, – шепнул Собачкин, – меня в детстве один раз отвели в Большой театр, школа поход устроила. Оперу слушали, я заснул, долго очень спектакль шел, музыка была заунывная, артисты выводили: а-а-а, о-о-о, у-у-у! Кошмар, в общем. На следующий день училка спросила:

– Дети, что вам больше всего понравилось в театре? Собачкин, отвечай первым.

Мне было семь лет, поэтому я сказал честно:

– Лимонад, бутерброды с колбасой в буфете и бархатная занавеска с золотыми птицами. Вот когда она раздвинулась, люди на сцене так громко заорали, что у меня голова сразу заболела.

И мне двойку влепили! Сейчас я на платье женщины посмотрел и тот поход вспомнил.

Я захихикала, а дежурная торжественно произнесла: