Козак. Черкес из Готии

Неожиданно маленький кораблик оказался переполнен людьми. Скученность получилась огромная. Это я так думал. Оказывается, в бергантину помещается 30 гребцов и 20 солдат. В суденышко 16 метров длиной и двух метров шириной. Что уж тут мне говорить с моими 17 метрами длины и почти 4-мя метрами ширины куттера.

В эти времена скученность на корабле - обыденное явление. На галерах 350 тонн водоизмещения, где количество гребцов до 150 человек, а солдат абордажной команды не много меньше, и это при размерах корабля соизмеримых с 40 метров длины и 5 метров ширины. Что-то сродни большого сундука - можно было назвать каютой капитана, единственного, кто имел корабельную койку.

Пришлось придумывать, где разместить людей и настоящий корабельный гальюн парусника.

На носу и корме установил, что то типа подвесных балконов, с решетчатой палубой и дырками для нужды. На носу определил гальюны простого народа, а на корме, для себя и пассажиров. Теперь кому необходимо переходит через борт на носу или корме и попадает на балкон, решетка пола которого находится примерно на полметра ниже палубы.

Простое приспособление вдруг оказалось настоящим местом паломничества козаков с приписанных к кораблю чаек. Теперь, даже стоя у берега, неприхотливые вояки. Посетители, места общего пользования, стали чинно и не торопясь, иногда даже выстаивая в очереди, в которой всегда есть о чем поговорить ходить в гальюн. Дабы не портить панычу настроения. На своем суденышке навел порядок почти мгновенно. Не нравится - за борт, а потом на борт ослушнику шага нет. Да и мои люди тому настоящий пример.

Размещение трех десятков людей, с оружием и продуктами. Тот еще вопрос. Галеры имея огромное количество людей на малой площади, практически каждому на борту выделяли только сидячее положение, или останавливались на ночь у берега, для обеспечения сна, отдыха и питания людей на берегу.

Мне такой расклад не подходил. Терять автономность, и ходить по телам ночью и днем не хотелось.

Поэтому решил большую часть абордажников разместить на крупноячеистых сетях, вывешенных горизонтально за бортом и натянутым на бревна один торец которых крепится и упирается к борту, а второй конец фиксируется тросом к вершине мачты. Таким образом, вдоль бортов корабля и вокруг его носа, горизонтально поверхности воды оказалась натянута крупнозернистая пеньковая сеть, на которой три десятка человек, без оружия и с голыми ногами стали лежать или сидеть на переходе и даже ночью у берега.

Такие экипажам и гребцам 'шаек', и бергантин даже не снились.

Хотя мой кораблик и не был гребным судном, но объяснение того, что корабль может двигаться с помощью винта древнего Архимеда, с помощью нехитрого приспособления, которое выковал кузнец православной общины Ачи-кале, прошло с пониманием. Также удалось объяснить, как с помощью паровой машины Архимеда можно вращать ось движителя, помогая гребцам в ускорении корабля, благо макет этой крутящейся и выпускающей пар турбинки, показываемой на школьных уроках физики, сделать несложно.

Лично командир флотилии и священнослужители проверяли механизм педального привода, кинематику которого через раздаточную коробку шпиля выборки трала, вывел на ось гребного винта. Теперь словно спасательная шлюпка закрытого типа, мое небольшое суденышко было способно идти с помощью гребцов. Чем не преминул воспользоваться.

В маленьком трюме удалось разместить только шестнадцать посадочных мест для гребцов крутящих педали кинематических передач и обеспечивающих ход в четыре узла.

Там же в трюме установили разборный помост обеспечивающий ведение огня из амбразур крыши трюма.

Трюм и моторный осек стали местом жительства дюжины моих вассалов, пары матросов, двух будущих корабельных механиков и приписных артиллеристов. Остальные члены экипажа разместились, как и на всех кораблях и 'шайках' - где придется на верхней палубе, и навесным забортным сетям, под натянутым тентом. Моя каюта превратилась во что-то похожее на баталерку, где живет капитан и брат Фома.

Брату Фоме, который из монахов был переведен в священники, получил молодого послушника в подчинение, для руководства переписи документов маркиза Готии, и вновь оказался откомандирован на корабль вельможи.

Теперь в моей маленькой каюте разместилось аж четверо человек. Маркиз и батюшка спящие на койках и лежащие валетом в проходе подростки - послушник Стефан и слуга Николай.

Устройство и уклад жизни маленького кораблика пришлось отрабатывать буквально на ходу. Хорошо еще, что экипаж куттера рос постепенно. Поэтому когда возле моего корабля, на пирсе, собралось, три десятка дополнительных воинов я уже не удивлялся.

Да и куда удивляться. Те же самые козаки - сидят внутри небольшого суденышка, словно зерна в бобовом стручке, спят там же, вповалку. В отхожее место ходят так же на виду у всех, прямо на ходу 'шайки'.