Козара

— Не бойся, — успокоила его Лепосава. — От меня разве только от мертвой сбежит. Слыхала, девушка? Со мной лучше не шути, со мной шутки плохи. Я шучу топориком.

— Ладно, ладно, — ответила Матильда.

— И чего ты, горемычная, сюда притащилась? Не знаешь, что на Козаре делается? Неужто Иван тебе так голову задурил?

— Я его люблю.

— Ну, идем, дурочка, — сказала Лепосава. — Ты тут не ровен час погибнешь из-за него, а он, может, с другой милуется.

— Иван не такой. Я его знаю.

— А я знаю сотню Иванов, да не верю им, — сказала Лепосава, собирая ужин. — Чего тебе, чертушка? — заметила она Лазара. — Чего подслушиваешь?

— Опасаюсь, как бы наша Матильда не осталась без ужина, — подзадорил ее Лазар.

— А коли она наша, так зачем ты мне велел смотреть за ней и стеречь как зеницу ока? Если она наша, зачем ей бежать?

— Затем, что она женщина, — пояснил Лазар. — Затем, что вашему брату верить нельзя…

— Что это? Что это гремит? — спросила Матильда.

— Фронт вокруг Козары, — ответил Лазар. — Пушки и минометы.

— Бедный Иван, — вздохнула Матильда. — Что с ним будет?

— Пробьется сюда с товарищами.

— А долго мы будем ждать?

— Не знаю, — сказал Лазар. — Подождем.

— Товарищ командир, тебя вызывают в штаб бригады.

Ночь глухо стонала. Ночь гудела. Ночь полыхала огнями, потому что пушки, изрыгая снаряды, выбрасывали пламя, похожее на молнию, и оно освещало горы и леса.

Бухало и сверкало, как и много раз до этого, но Лазара не оставляло ощущение, что нынче совершается нечто особенное, решающее. Охваченный этим предчувствием, он на мгновение точно наяву увидел остатки своего отряда там, перед окопами, в вихре атаки, увидел, как бойцы, перескакивая через трупы, дерутся, пытаясь прорвать вражеское кольцо.

Он ничуть не удивился, когда в рассветной мути возникли ссутуленные фигуры первых бойцов. Измученные ночным боем, они едва переставляли ноги.

— Из какой вы части? — спросил Лазар невысокого парня, согнувшегося под тяжестью ручного пулемета.

— Из Ударного батальона, — ответил парень.

— Сколько вас пробилось?

— Не знаю.

— Ранко Шипка вышел?

— Бога спроси…

— Что с Петром Бураном?

— Не знаю. Вода есть?

— Дайте ему воды, — сказал Лазар и повернулся к другим, ковылявшим мимо. Они шли поодиночке или группами, по пять-шесть человек, и казалось — вот-вот упадут. Они тащились по склонам и оврагам, по тропинкам, лощинам, перелескам и полям, маленькие и разбросанные.

— Откуда вы? — спросил Лазар.

— Из батальона Жарко.

— Из какой роты?

— Из Кулянской.

— Сколько вас пробилось?

— Этого никто не знает.

— О Первой роте слыхали?

— Слыхали. Она тоже пробилась. Только чуть ли не вся полегла.

— Что ты говоришь? От кого ты это слышал?

— Я не слышал. Видел. Полегла на Цвиичевом Гае. Мы там вместе в атаку шли. Вон там кое-кто из Первой роты. Похоже, вон тот из Первой.

— Йован! — крикнул Лазар. — Йован, живой?

— Живой, — отозвался Йован. — А лучше бы погибнуть.

— Вышел ли еще кто из наших?

— Не знаю, — ответил Йован. — Всю ночь мы атаковали. Возьмем один ряд окопов и на другой кидаемся. Займем этот — и на третий. А оттуда, с неприятельской стороны, точно так же наваливаются, чтоб отнять захваченные окопы. Я сам видел, как упал Божо Оляча, да Милисав Шурлан, да Стеван Чугаль…

— Вынесли их?

— Кому их выносить-то, брат? Сами едва продрались.

— А что с Хамдией?

— Не знаю. Спроси вон тех. Может, они знают.

— Иди, Йован, ложись на сено. Поешь чего-нибудь и спи.

— Пить хочу. Во рту пересохло.

— Эй, товарищ, из какой вы части? — обратился Лазар к бойцу в надвинутой на лоб кожаной фуражке.

— Из роты Раде Кондича, — оказал боец.

— Сколько вас вышло?

— Кто это может знать?!

А Раде Кондич с вами?

— Наверно, нет — его ранило.

— Вон наш взводный! — воскликнул малый. — Вон взводный Перо!

— Эй, Перо! — крикнул Лазар. — Иди сюда. Как ты выбрался?

— Вывел несколько бойцов, — сказал Перо. — Это все, что осталось от взвода. Полегло наше войско.

— А знаешь, что с Хамдией?

— Или ранен, или погиб, — сказал Перо. — Когда мы шли на третий ряд окопов, его ранило, и он упал. Вынести его мы не могли.

— А Иван-комиссар вышел?

— Нет, — сказал Перо. — Он тоже или ранен, или погиб.

— Ты уверен, Перо?

— Я видел, как он упал. Бросил гранату и побежал к окопу, и тут его свалило. Там и остался. Нельзя было ни подойти к нему, ни вынести… Попить дайте…

— Ступай туда, Перо, — указал Лазар на хлев. — Поедите и выспитесь, а там посмотрим, куда идти.

Тут со стороны шоссе появилась густая толпа народу вперемешку с телегами, лошадьми и волами. Кое-где люди тащили возы с поклажей и детишками на себе. Одни двигались по проселку, запрудив его, другие шли сбочь него, прямо по полям, топча хлеба и опрокидывая изгороди, чтобы открыть дорогу телегам. Ничто не могло их остановить. Они подминали под себя все: и ограды, и бахчи, и хлеба.

В этом водовороте людей, телег и скота Лазар разглядел тощую, маленькую фигурку в черном. Идя за телегой, женщина тащила за собой рыжую телку.

— Лазар, братец! — обрадовалась она. — Малый-то мой есть где?

— Есть, Стана, — успокоил ее Лазар. — Вон он.

— А я уж думала, погиб он, горе мое.

— Не погиб, — сказал Лазар. — Кого это ты везешь?